Дарвиния

Гилфорд не чувствовал левой ноги. Когда он посмотрел вниз, то увидел, что над коленом расплывается влажное темное пятно, от которого разило кровью и мясом. Рана уже затягивалась, но, похоже, был перебит нерв, а на то, чтобы он сросся, требовалось время.

Гилфорд пополз к дивану, оставляя кровавый след.

– Эбби? – позвал он.

Сквозь разбитые дверь и окно снова влетели пули. В дальнем конце комнаты затлели шторы, чадя темным дымом. Что-то снова и снова бухало в кухонную дверь.

– Эбби?

Ответа с дивана не последовало.

Он слышал, как Том и Лили стреляют наверху. Снаружи доносились крики боли и смятения.

– Скажи что-нибудь, Эбби!

В спинку дивана попало несколько пуль. В воздухе, точно грязный снег, висели частицы конского волоса и ваты.

Ладонь Гилфорда угодила в лужу крови. Кровь была не его.

– Четверых мы свалили, – сказал Том Комптон, – но они пролежат недолго, если мы их не прикончим. К тому же за домом могут быть и другие.

На втором этаже не было ни одного окна, которое выходило бы на ту сторону.

Том побежал по лестнице вниз. Лили последовала за ним, стараясь не отставать. Вот теперь руки у нее тряслись. В доме стоял запах пороховой гари, древесного дыма, мужского пота и еще чего-то неизмеримо худшего.

Дойдя до гостиной, следопыт как вкопанный остановился в арке дверного проема.

– О господи!

Кто-то проник в дом через заднюю дверь.

Это был полный мужчина в серой форме территориальной полиции.

– Шериф Карлайл, – выдохнул Гилфорд.

Он был ранен и оглушен, но все же смог подняться на ноги. Одной рукой Гилфорд зажимал окровавленное бедро, другую умоляющим жестом протянул к шерифу. Пистолет валялся на полу у дивана…

…У залитого кровью дивана.

– Они ранены, – жалобно произнес Гилфорд. – Пожалуйста, помогите отвезти их в город! Им нужно в больницу.

Но шериф лишь молча улыбнулся и вскинул пистолет.

Шериф Карлайл. Один из плохих ребят.

Лили дрожащими руками попыталась прицелиться в него. Сердце у нее бешено колотилось, но кровь сгустилась в ледяную вязкую жижу.

Шериф успел дважды спустить курок, прежде чем выстрел Тома отбросил его к стене.

Следопыт подошел вплотную к распростертому на полу Карлайлу. Одну за другой всадил три пули в лоб, и голова превратилась в красное бесформенное месиво, как те кролики на австралийской ферме.

У лежащего на полу Гилфорда из простреленной груди текла кровь.

Эбби с Николасом, безнадежно мертвые, лежали за не спасшей их «крепостью».

Интерлюдия

Гилфорд очнулся в тени вяза, в кусте псевдоанемонов, синих, как глетчерный лед. Легкий ветерок холодил кожу. В рассеянном свете дня все вокруг казалось омытым равномерным сиянием, как будто из его восприятия вдруг разом стерлись любые изъяны.

Но небо было черным и полным звезд. Странно.

Он повернул голову и увидел стоящего в нескольких шагах солдата. Его теневое «я». Его призрак.

Наверное, он должен был испугаться. Но почему-то не испугался.

– Ты… – выдавил он.

Солдат – по-прежнему юный, по-прежнему одетый в изорванный мундир – сочувственно улыбнулся.

– Привет, Гилфорд.

– Ну, привет.

Гилфорд сел. Где-то на задворках сознания назойливо маячило подозрение, что произошло что-то плохое – чудовищно плохое, непоправимо плохое. Но память отказывалась возвращаться.

– Кажется, – произнес он медленно, – меня застрелили…

– Да. Но сейчас не стоит об этом волноваться.

Небо, полное звезд, ярких, как электрические лампы, и таких близких, что кажется, протяни руку – и дотронешься, – это небо тоже не давало ему покоя.

– Зачем я здесь?

– Чтобы поговорить.

– А может, я не хочу с тобой разговаривать. У меня есть выбор?

– Ну конечно, у тебя есть выбор. Можешь заткнуть уши и насвистывать «Дикси»[13]. А лучше послушай, что я тебе скажу.

– Что-то я не помню, чтобы ты хоть раз принес хорошие новости.

– Давай пройдемся, Гилфорд.

– Ты слишком много ходишь.

– На ходу мне лучше думается, – сказал солдат.

Как и четверть века назад в сгоревшем Лондоне, Гилфорд сейчас испытывал какое-то неестественное спокойствие. А следовало бы испытывать ужас. Все очень плохо – хуже, чем плохо, подсказывала проснувшаяся память. Может, это солдат навел эмоциональную амнезию, чтобы Гилфорд не впал в панику?

Впасть в панику очень легко. Возможно, это было бы даже правильно.

– Сюда, – сказал солдат.

Гилфорд пошел вместе с ним по тропке, тянувшейся за домом, между кустами и корявыми деревьями. Он оглянулся на дом, показавшийся ужасно маленьким и одиноким на заросшем травой мысу, и увидел вдали за ним зеркальную гладь океана, в которой отражались звезды.

– Я мертв? – спросил он.

– И да и нет, – проговорил солдат.

– Ты бы мог ответить не так расплывчато.

– Ну, это будет зависеть…

Несмотря на нечеловеческое спокойствие, у Гилфорда на дне души всколыхнулся страх.

– От чего зависеть…

– От везения. От решимости. От тебя.

– Какая-то загадка?

– Нет. Просто это нелегко объяснить.

Тропа пошла вверх. Гилфорду полагалось запыхаться, но то ли его легкие работали эффективнее, то ли воздух здесь был гуще, то ли сам он был неуязвимым, как во сне. Вскоре они очутились на вершине холма.

– Давай посидим, – предложил солдат.