Дарующие Смерть, Коварство и Любовь

Я кивнул. Герцог подошел к своему столу и бросил взгляд на какие-то документы.

— А что вы скажете, если я предложу вам воспользоваться его предположением… и сыграть роль двойного агента против Флоренции?

Шпион, крадущийся во мраке… шпион, двуличье и обман…

— Мой господин, я…

Увидев выражение моего лица, Валентинуа разразился смехом:

— Не переживайте, Леонардо. Я никогда не обременю вас таким предложением. Мне просто хотелось увидеть вашу реакцию. Отлично, теперь я знаю, что могу вам доверять. Подумать только — просить гения сыграть роль обычного шпиона… как только такая мысль могла прийти в чью-то голову? Хотя вы, боюсь, могли бы стать опаснейшим шпионом. Но полагаю, ваши интересы лежат совсем в других сферах.

Он усмехнулся, а я покраснел. Меня затопило чувство облегчения. Облегчения и восхищения. Я вдруг осознал, что мне доставляет удовольствие работать для этого внебрачного сына его святейшества, а не для лицемерных святош моей «родины».

17

Ферминьяно, 21 июля 1502 года ЧЕЗАРЕ

Воздух дышал прохладой. Повеяло освежающим ветерком. Тьму — над восточными холмами — уже пронизывал тусклый свет.

Еще не рассвело. Во дворце Урбино я провел бессонную ночь. Все трудился — писал письма, строил планы. Боролся со страхами. Этот дворец производил впечатление тюрьмы. Опьяняющая жара, бесконечное ожидание.

Как приятно выбраться отсюда! Всего час верховой езды — и мир преобразился. Он наполнен моими придворными. Наполнен моими леопардами — мы отправились на охоту в окрестные холмы.

Время пролетело. Быстро. Мы преследовали, мы убивали дичь. Блаженная беспечность, блаженство прохлады.

Позже мы разделали оленя. Развели костер. Разрезали дичь, насадив на вертел и, поворачивая его, пожарили. Все устроились вокруг костра, перед нами сияло восходящее солнце; мы смеялись, болтали, ели, выпивали. Леопарды уснули.

Счастье. Короткая передышка. А потом…

Опять навалились заботы. Бесконечные тревоги. Страхи одолевали меня, подобно незримым насекомым. Они жужжали, кусались и жалили, я отмахивался от них… проклятье, оставьте меня в покое! Но они возвращались. Кружили, отступали и вновь атаковали. Заботы, тревоги, страхи.

Я разбирался с ними по очереди. Выделял и анализировал. Разделял и властвовал…

Первое — болезнь Лукреции. В Ферраре, на восьмом месяце беременности. Она страдала от жары — и холодного равнодушия окружения. Она беспокоилась за ребенка — я беспокоился за нее.

Моя прекрасная сестра. Мы с ней близки с самого раннего детства. Никто не знал меня лучше, чем она. Никто не любил меня так, как она. Да, я слышал грязные сплетни… но нет, они ложны. Я никогда не поступил бы так с теми, кого люблю.

А сейчас она больна. Лихорадка, кровопускание. Если она умрет, я… мир почернеет для меня, рухнут все мои надежды. Проклятье. Но я ничего не могу сделать. Только ждать и надеяться. Бессилие, поистине ужаснейшее из чувств.

Второе — гнев Людовика. На сей раз я зашел слишком далеко. Забрал чересчур много свободы. Угрожая Флоренции, я оскорбил французского короля. Он намерен вернуться в Италию и по прибытии наказать меня за дерзость. Так говорят. Так сообщает в письмах сам Луи.

Третье — недовольство командиров. Офицеры напуганы. Так доносили мои шпионы. Они осознали грандиозность моих замыслов. Поняли, что я проглочу и их скромные владения. Они почувствовали, как стягивается цепь на их горле. Вителлодзо и Оливеротто. Орсини и Бальони. Выступят ли они против меня? Станут ли эти союзники моими врагами? Да… теперь это лишь вопрос времени.

Четвертое — Флоренция держит меня за дурака. Она тянет время, бесстыдно заговаривает зубы. Она сознает, что Людовик выступит на ее стороне. И знает, что его войска уже в пути. В который раз она отговаривается лживыми посулами. Как раз вчера Содерини читал мне очередное послание. Пустые словеса — фирменное блюдо Синьории. Я обрушил на него свою ярость. Мне стало легче, но делу это не помогло.

Флоренция отказывалась заключать со мной соглашение. Офицеры потеряли дружеское расположение. Франция перестала считать меня союзником.

Итак, у меня нет друзей. Только враги. Но всегда лучше знать своих врагов. А обстановка может и измениться. И обстановка БЕЗУСЛОВНО изменится.

Какой ход мне следует предпринять? Пожертвовать пешку Луи? Перетянуть его обратно на мою сторону? К дьяволу Флоренцию — сделаем ставку на французов. К дьяволу офицеров — они все равно предадут меня. Может, даже уже предали.

Я дам приказ Вителлодзо убраться из Ареццо. Я разозлю его. Заставлю раскрыть карты. Возможно, это порадует Луи и вернет мне его дружбу. Убьем двух зайцев одним ударом.

Да. Таков план действий. Решение принято, страхи уползли. Заботы и тревоги улетучились.

Я жевал оленину, смакуя вкус крови. Бросил леопардам теплые оленьи бочка и взглянул на восточные холмы. Солнце отправилось в дневной путь по небу. Начало пригревать.

Я вернулся в Урбино. Вернулся в его пустынный дворец. И забылся сном в одиночестве темной герцогской спальни.

Мне приснилась Лукреция. В моем сне она умирала.