Дартмур

Это слишком охуительно: наблюдать любопытство, желание и жадность в ее глазах и на лице, и как она снова — сука, невыносимо — закусила губу.

Подалась вперед, упираясь в его бедра.

— Скажи как, — потянулась губами к головке.

Звук ее голоса перекрыл шум в ушах. Он едва уловил слова, поглощенный ощущением от увиденного.

Еще одна картинка в "коллекцию Фоукс".

Пальцы на его бедре слегка надавили ногтями, намекая на ответ.

Смотрела прямо, открыто и от этого снесло крышу. Совсем.

— Медленно, — тихий хрип протолкнулся через сухой рот наружу.

Не сдерживаемый стон вырвался от прикосновения губ.

Первого. Робкого. Убивающего без жалости.

Он видел у своих ног много шлюх, они отлично работали ртом. И ни одна не вызывала даже близко похожих ощущений, которые он не смог бы описать ни одним подходящим словом.

Она обхватила его губами, осторожно опускаясь, помогая себе руками. Вбирая глубже, получая в ответ неконтролируемый стон.

"Если я не умру прямо сейчас, то вообще хуй знает как жить дальше".

Горячий, твердый язычок скользнул, поднимая жар во всем теле. Испепеляющий напрочь. Выжигающий полностью.

Она незаметно приноровилась к тугим движениям, от которых головка плотно гладила скользкое небо. Осмелела от ощущения маленькой власти над Дейвилом. Слушая его стоны, чувствуя собственное возбуждение, разливающееся внизу живота.

Чуть сильнее, чуть глубже, и глухой протяжный стон пустил сноп искр по телу.

"Блять, если молитвы членостатуе работают, я готов делать жертвоприношения".

Подкатывающий пик наслаждения немного отрезвил. Он не хотел заканчивать так. Он хотел ее всю.

— Остановись, — выдавил еле слышно, и она послушно замерла.

Не поняла, почему. Видно по глазам.

Не давая ей возможности надумать миллион идиотских причин, дернул наверх и на себя, сразу стягивая с нее футболку.

Без белья. Отлично.

Лизнул твердый сосок, слегка прикусил, втягивая в себя.

Ее пальцы зарылись в волосы, сжимая так, как ей нравится. Выгнулась навстречу его губам, дрожа от его прикосновений.

"Моя девочка".

Открытым ртом скользнул по груди к шее, жаля, оставляя яркие следы, исчезнувшие после регенерирующего кристалла. Прикусил нежную кожу на крыле феникса, слушая сладкий стон, рваное дыхание. Зубами царапнул мочку уха, подбираясь к губам… и снова встретился с ее ухом.

Она отвернулась.

Вопрос отразился на лице большими буквами, пока ладони пробирались под шорты. Она прогнулась, вкладывая ягодицы в его ладони. Смял их, срывая вздох.

— Тебе… э-м… — непроизвольно стянула волосы на макушке. — Может быть не очень приятно…

Повернул к себе за подбородок, затыкая сразу глубоким поцелуем. Она с готовностью его встретила, прижимаясь сильнее.

Стянул с нее шорты вместе с бельем, не обрывая поцелуя. Слишком сильно хотелось покусывать ее губы, как и ей — его.

Два клыкастых, зубастых сумасшедших.

Она опустилась на него резче, чем следовало. Замерла от легкого дискомфорта.

— Больно?

Одна ладонь Шама заскользила по спине, второй рукой откинул с ее лба прядь волос, заправляя за ухо почти нежно.

Он даже забыл на это мгновение, что готов кончить вот-прямо-сейчас.

— Нет, — выдохнула, улыбаясь его беспокойству.

Плавные движения быстро перетекли в бешеные скачки. Пальцы скользили по потным плечам. Волосы прилипли к шее, на висках, ко лбу, как темные узоры.

Она, такая тонкая, хрупкая, в его руках, на нем, как самый сладкий сон. Лучший подарок. Каждый ее стон отзывался в его теле микротоками. Миллионами импульсов.

Сжалась вокруг него, вырывая несдерживаемый рык. Ускорился по инерции. Сильнее. Глубже. В нее.

Феликса выгнулась, продолжая двигаться ему навстречу. Чувствуя нарастающий пульсирующий шар, пускающий удовольствие по всему телу.

Концентрация чистого удовольствия.

Он — ее. Весь. Целиком. Сейчас.

Мыслями, чувствами, телом.

И это осознание подтолкнуло к тому самому краю, за которым начинается пропасть из вполне конечного, но очень яркого наслаждения.

Его стон на сгибе шеи добавил ощущениям несколько весомых пунктов.

Он вбивался в нее, улетая следом за ней.

С одного обрыва.

С головой.

Оба тяжело дышали, вдыхая запах пота и секса.

Шам расслабленно полулежал в кресле, Феликса обмякла на нем, обвив шею ослабшими руками.

По плечу от его горячего дыхания расползлись мурашки. Разгоряченное тело остывало в гостиной с весьма средней температурой.

Дейвил вытянул руку, зацепил плед с подлокотника дивана. Расправил, накидывая на изящные плечи.

Опять простынет. Заболеет. А ему лечить.

— Спасибо, — она подтянула края, не торопясь слезать с него.

И его это не напрягло.

Смотрел на ее раскрасневшиеся щеки, его следы на ее шее.

Странные ощущения.

Она вся — принадлежит ему. И он ее об этом не просил.

Она сама так захотела.

Сама сегодня подлезла к нему, хотя он допускал мысль, что после расползшихся по школе слухов, она отдалится.

"Ага, отдалилась. Слезать не собирается, а прогонять не хочется".