Дартмур (СИ)

Узнала маленького мальчика, проводившего бесконечно долгие дни в бессмысленных рассказах, когда она уже не узнавала его. В попытках докричаться. В надежде увидеть хоть что-то в ее глазах.

Она видела, как он рос, но не понимала этого. Не осознавала. И теперь эти моменты медленно выплывали. Всплывали на поверхность и она могла их уловить. Увидеть заново.

— Шам! — ее тонкие руки обвились вокруг его шеи, притягивая к себе.

Кладя подбородок на плечо, обнимая крепко.

Закрыл глаза, обхватывая ее спину. Чувствуя, как ее сотрясают рыдания. Слезы печали и радости.

Настоящие.

Сотни натянутых внутри него пружин с треньканьем оборвались. С противным звуком сорвались струны на адовой гитаре. Слегка ослабляя напряжение. Немного, но этого достаточно, чтобы впервые вдохнуть свободно. Рядом с ней. Без затягивающихся цепей на легких.

Он не позволял себе мечтать когда-то почувствовать ее объятия снова.

Запрещал себе думать об этом. Не разрешал погружаться в пустые иллюзии.

И вот он снова — спустя гребаную вечность — обнимал ее.

Живую.

Монолитная плита разломилась пополам, освобождая его от своего груза. Перестав давить на плечи и спину.

— Прости меня, — отчаянный шепот врезался в уши.

Он распахнул глаза, не веря в услышанное.

Отстранился, заглядывая в блестящую от слез зелень.

— Ты не виновата, — покачал головой уверенно. — Слышишь? Ты ни в чем не виновата.

Тонкие пальцы цеплялись за его плечи, дрожа от сдерживаемых рыданий.

Нет. Она никогда не будет извиняться за этого ублюдка.

Никогда.

Он должен просить у нее прощения. Умолять. Ползать на коленях.

Только он никогда его не получит.

Никогда.

Такое не прощают. Не забывают. Не списывают на "ошибки молодости".

Он ничем не оправдается.

— Я должна была догадаться, что он задумал, — она прикрыла веки от болезненных воспоминаний.

Хотелось разорвать отцу глотку. Вырвать сердце.

— Ты не знала, что он конченная мразь. Не смей себя винить.

Прижал ее к себе с щемящей тоской в груди. Гладя по голове, как когда-то делала она.

— Воздаяние будет жестоким.

Обещание не только себе. Но и ей.

Конечно, она не захочет этого. Только ей еще предстоит узнать, каким вырос ее сын. И что он не отступится от своего.

Когда придет время, он отомстит.

Уничтожит его империю криспи. Уничтожит Армера Дейвила.

Ждать осталось недолго…

А пока надо увести отсюда мать. Спрятать в надежном месте. В безопасности.

— Пора уходить.

Шам поднялся, утягивая ее за собой.

Непонимание в глазах, но она смолчала. Не торопилась с вопросами, и этим облегчила задачу.

Молча взялась за его руку и пошла следом, безоговорочно доверяя свою жизнь сыну.

Ее ладони дрожали, когда она оглядывалась по сторонам на запертые двери. Видела, что стало с поместьем. Во что оно превратилось.

Они спустились по лестнице. На последних ступенях Шам остановился, из-под полуприкрытых глаз смотря на трех охранников.

Папаша все же призвал своих шавок.

Вовремя ушли Майлз и Фоукс. Следить за безопасностью всех у Дейвила бы не хватило сил.

В руку вцепились пальцы матери. Она и без того напугана, а эти кретины добавили стресса.

— Зашли поздороваться? — бросил бесцветно.

Его не запугаешь количеством идиотов на квадратный метр.

— Мы не можем вас пропустить, — один вышел вперед. — Она останется в поместье.

Указал ему за спину.

Что?

После всего лютого говна, через которое он прошел за один только гребаный день, ему указывает безмозглый щенок отца?

— Ты охуел, родной?

Возможно, они хорошие бойцы. Он не исключал этого.

Один нюанс — их не растили в боли, взращивая все самые жестокие качества. Ему плевать, сколько их.

Нет, он не всемогущий. Но кое-чему жизнь научила.

Пока недолгая, но очень насыщенная, жизнь.

Осторожно высвободил руку из захвата маминых пальцев. Сжал ее плечо, заглядывая в глаза.

— Стой здесь, хорошо?

Испуганный взгляд метался по его лицу, подливая масла в огонь желания раздробить кости трем придуркам.

— Не волнуйся, — усмехнулся в попытке приободрить ее.

Спустился на несколько ступеней, ожидая ответа на заданный вопрос.

— Вы уйдете один, — повторил тупица.

"Ответ неверный".

Шам никогда не прибегал к боевым кристаллам, кроме как на тренировках. Не было настолько крайних случаев, чтобы их использовать.

Пожалуй, пришло время.

Они не ждали, что он начнет с ними биться.

Неужели папаша не предупредил, что его сын силен и опасен?

Какое досадное упущение.

Они не успели среагировать, когда Шам активировал кристалл силовой волны. Дуболомов отшвырнуло в стену, выбивая из них болезненные стоны.

Хорошо приложило.

Достойно.

— Не дорос указывать мне.

И речь вовсе не о возрасте.

— Идем, — протянул маме руку, ожидая, когда вложит свою ладонь.

Она оглядывалась на медленно приходящих в себя мужчин.

Ей страшно, но не за себя.

Вышли на холодный ноябрьский воздух.

Темноту прорезал свет двух фонарей на фасаде. Их мощности достаточно для освещения территории рядом с поместьем, не более.

На середине пути до ворот услышал стук двери.

Обернулся через плечо и остановился.

Армер Дейвил. Оклемался от вечной боли?