Дартмур

Феликса смотрит на Мими искоса, исподлобья. Почему для разговора она выбрала ее? Вокруг полно девчонок, подойди к любой, Мими. Подойди и заведи милую беседу. Но она продолжает смотреть огромными голубыми глазами с густыми-густыми черными ресницами.

Что-то заставляет ответить. Сухо, как смогла.

– Из Суиндона.

Услышав ответ, Мими засияла. Как солнышко. Лицо засветилось надеждой, что она, возможно, станет ее подружкой. Будут сидеть за одним столом на занятиях, на завтраке, обеде и ужине. Болтать перед сном и делиться секретами.

Всю эту гамму Феликса увидела в распахнутых глазах.

Зря, наверно, отреагировала остро. Может, не такой плохой вариант подружиться здесь с кем-то до того, как все начнут собираться в кучки, создавать свои группы общения.

– Здорово! – Мими задохнулась от восторга. – Мы тоже хотели переехать поближе к Лондону, но у отца не сложилось с работой и…

И зачем ты все это слушаешь, Феликса? Неужели интересно? Нет. Совершенно безразлично. Но она продолжает слушать, и не перебивает, потому что Мими важно высказаться. Она хочет хоть с кем-то поговорить. И, когда поток слов иссякает, половина ее болтовни пропущена мимо ушей, она спрашивает:

– А твоя семья?

– Что?

Недоумение скрыть не удается, потому что смысл ее длинной сбивчивой речи Феликса не уловила.

– Ну… твои родители… кто они? – сконфуженное пояснение добавляет ясности лишь настолько, чтобы почувствовать укол.

В кукольных голубых глазах море надежды и ожидания. Чистого, незамутненного. Искреннего. А вместо ответа на самый ненавистный вопрос просыпается одно желание – сменить тему. Так, чтобы это осталось незамеченным.

– Кто тебя обзывал? Они?

Кучка мальчишек у каменной дорожки гадко посмеивалась. Противно. Жабы издают куда более приятные звуки, чем… эти.

Один высокий, другой толстый, третий в очках, четвертый наглый. Характеристики лучше и придумать нельзя. Тот, что выше всех, выглядит неуверенно и явно чувствует себя неуютно. Толстый громко и невоспитанно ржет, из открытого рта сыпется печенье.

Фу, гадость!

Тот, в очках, улыбается, но вниманием рассеялся по поляне – наблюдает, изучает, запоминает.

Последний просто выглядит наглым. Об этом кричит все: надменная ухмылка, колкий взгляд, руки в карманах брюк и поза я-здесь-царь.

– Он, – тихий ответ предназначался для ушей Феликсы.

Повернувшись к мальчикам спиной, палец указал за плечо точно на наглого.

В тот момент это показалось хорошей идеей – поставить его на место.

– Гусь! – громко сказала, смотря на наглеца.