Дарт Вейдер ученик Дарта Сидиуса

Помнится, он присутствовал в разгар такого разговора в кают-компании нового штаба. Все как на подбор, блестящие молодые капитаны и генералы. И адмиралы. Новый штаб отмечал своё рождение и перспективы. Молодой капитан Пиетт стоял в стороне и слушал это зубоскальство. Он никогда не был привязан к ситхам. Этим так сказать, тайным учениям. Всей этой мистике и чертовщине. Но он знал одну вещь. Имперский флот под командованием лорда Вейдера не просто одерживал не одну победу. Он стал таким, каков он сейчас. Флотом непобедимой Империи. Флотом, тщательно сформированным, отобранным, проверенным. Мощь техники и доблесть людей. Люди на своих местах. Не блат, способности. Не жестокость, честь. Это было почти невероятно. На войне нет чести. Тем более на войне, которая идёт на захват территорий.

И тем не менее.

Капитан Пиетт мог гордиться своей принадлежностью к имперскому флоту. А могло быть иначе. Он это понимал. Военные – не идиоты, как их рисуют. А во флот Империи вообще не допускали идиотов. Академии выпускали не спецназ. Они выпускали образованных и думающих людей. Их преданность Империи была основана не на голом фанатизме. Они были лояльны ей совершенно сознательно. И сознательно защищали её принципы. Шли за неё в бой, проводили её политику, за неё воевали. Тогда он не знал, что император тоже ситх. Но и сейчас его это не потрясло. Он сражался под командованием другого ситха. И никакой иной мистики, кроме подчас фантастической удачи, которая стала нормой, он не видел.

Значит, чтобы создать сильное государство из хаоса и войны, были необходимы именно ситхи. Значит, чтобы это государство сумело стать не просто сильным, а по возможности стабильным, были нужны ситхи. Значит, чтобы эта стабильность балансировала на грани порядка, справедливости, чести – и жёсткости, порой жестокости к отступникам и неизменном умении жестокостью предотвращать сущий ад – нужны ситхи. Они почти нигде не сфальшивили. Удержались на острие клинка. По одну сторону от этого острия была слабость падения в оголтелую власть и жестокость. По другую – слабость и падение в анархию взбеленившихся мелких фанатиков власти. Любой сектор. Любая группа. Тот же Таркин. Те же каамаси, каламари, Хандрилла со своей политикой подмазывания нужных областей, Кореллия, Куат, Альдераан, внешние регионы.

Чтобы найти баланс. Чтобы предвидеть и рассчитать всё загодя. Чтобы предотвратить единственно верным много наихудшее. Возможно, для этого был нужен не просто гениальный политик – одарённый. И возможно, флот их стал именно таким флотом, потому что им командовал ситх лорд Вейдер.

Именно потому, что дольше жили. Что пласт интересов лежал и в другой плоскости. Что власть как таковая не имела над ними власти.

Была способом воплощения их способностей и интересов. Удовольствием от самого процесса работы. От её результата. Но не жаждой. В них было что-то сверх. То, что внутри. То, вкус чего делал вкус власти пресным. Какая-то иная энергетическая точка. И этот перевес делал их идеальными главами армии и государства.

Это. И ещё крайнее чувство ответственности, которое было для них характерно. Их личная черта? Или просто желание жить в доме, который хорошо обустроен?

Пиетт улыбнулся. Рассеяно, сам себе. Возможно, именно эти философские навороты. Именно они и не позволили ему отказаться от предложения капитанства на “Исполнителе”. Конечно, флагман. За это место в другое время дрались бы многие. Но не тогда. Тогда туда шли лишь настоящие карьеристы и люди долга. Одних манил флагман. Других – главнокомандующий и Тёмный лорд. Вопреки всему. Той репутации, которая потянулась за ним за те годы. Преданные Империи люди сохраняли верность…

-…не империи, Тёмному лорду.

-Главнокомандующему.

-Не всё ли равно, как называть лорда Вейдера.

Пиетт снова улыбнулся. Хорошая… девчонка. Мара Джейд. По возрасту ведь – девчонка. Чуть больше двадцати. Сначала они оба были вежливы, нейтрально доброжелательны. Чуточку официальны. Но жадный интерес адмирала до новой области, открывшейся перед ним, быстро сломал лёд. Это да ещё не покидающее его последние несколько суток невероятное облегчение, которое оставалось с ним даже во сне.

Ситхи. Мда. Вот такие ситхи.

Он вздохнул. Сна не было. Почему? Сейчас ведь, кажется, всё успокоилось.

Очевидно, нет.