Дарт Плэгас

Чем особенно хороша эта книга – в ней есть множество моментов, которые заставляют улыбнуться и сказать: «О, классно, это же связано с приквелами». Один из моих любимых примеров – сцена, где темная сторона не дает Плэгасу назвать планету Камино в разговоре с Сайфо-Диасом, когда мимо проходит Джокаста Ню. Вы просматривали приквелы в поисках необъясненных или интригующих моментов, которые вы могли бы раскрыть в книге?

Вы знаете, за эти годы я смотрел их множество раз, еще с тех пор, как писал «Под покровом лжи», но на этот раз я не возвращался к ним так часто – только в тех случаях, когда не был в чем-то уверен. Я старался действовать по памяти, исходя из своего чувства атмосферы фильмов. Мне нужно было погрузиться в прошлое, во времена, которые от событий фильмов отделяют словно бы сотни лет, и почувствовать, с чего все начиналось, какова была история тех событий. Конечно, каминоанцы во всем этом играют важную роль, поэтому мне пришлось продумать, кто первый на них вышел, откуда шло финансирование, ну и всякие мелкие детали.

По словам некоторых читателей, им не нравится сама идея описания истории Палпатина в Расширенной Вселенной, потому что это во многом лишает его таинственности. Что вы думаете об этой проблеме? Не стоит ли оставить некоторые моменты в «Звездных войнах» только на уровне упоминаний и запретить их слишком подробное раскрытие?

Меня самого это очень тревожило. На самом деле, когда проект отменили, я почувствовал облегчение. Недавно я вычитал одну фразу о Мориарти из романов о Шерлоке Холмсе. О Мориарти известно очень мало, и сама идея в том, что Мориарти олицетворяет зло в мире Холмса, как Палпатин олицетворяет зло в «Звездных войнах». Меня очень тревожило, что, если написать предысторию Палпатина, есть опасность слишком «очеловечить» его. Но потом я подумал о том, что в фильмах мы ведь узнаем предысторию Энакина-Вейдера, тогда как до выхода приквелов Вейдер был злодеем. Мы видим переход от Энакина к Вейдеру. Так что я пришел к выводу, что, наверное, можно это сделать, не умаляя образ злодея, которого мы знаем по фильмам.

Когда вы писали сцену, где Плэгас знакомится с молодым Палпатином, как вы пришли к пониманию того, что должен делать и говорить Палпатин? Вы просматривали какие-то сцены из приквелов?

Я просто перебирал разные идеи, разные сценарии. Данный сценарий пережил множество правок. Когда у меня появилось представление о том, кем мог быть Палпатин – испорченным отпрыском богатой семьи, который вырос на такой изолированной планете, как Набу, – я начал понимать, каким он мог быть в юности. Шаг за шагом мое понимание этого персонажа улучшалось. Я выбросил в корзину гораздо больше материала, чем вошло в книгу. Я старался не переборщить, я не хотел рассказывать слишком много о его прошлом, поскольку, опять же, чувствовал, что рискую слишком «очеловечить» его. В фильмах ничего конкретного я не нашел, за исключением того факта, что Палпатин – такое у меня возникло ощущение – должен был происходить из богатой и знатной семьи. Просто потому, что когда он впервые появляется в «Призрачной угрозе», он одет в алый костюм и держится как патриций. Отталкиваясь от этого, я старался заглянуть все глубже в прошлое, пока, наконец, не нащупал нечто правдоподобное.

Читая первые диалоги Плэгаса и Палпатина, я был поражен сходством юного Палпатина и юного Энакина, особенно в том смысле, что оба знали, что им уготована великая судьба.

Когда пишешь книгу, такие открытия случаются. Очень часто автор даже не догадывается о том, что делает, пока книга не начинает собираться в единое целое. Ты возвращаешься к написанному и видишь, куда вывело тебя бессознательное. Сходство с Энакином есть, и мне кажется, что в конце книги, когда Энакин появляется с Оби-Ваном, Палпатин видит в Энакине себя самого в юности.