Darkest Dungeon: Вечные узники

По всему телу копошатся ладони. Мертвечина ретиво ухватывается нижними руками, передается верхним, те вталкивают его в глотку. Щёки разорваны – они мешали челюстям раскрыться достаточно широко. Проглоченное немедленно высыпается, выбегает обратно сквозь зияющую в чреве дыру. Круговорот. Ненасытность.

Свежее мясо.

Его запах доносится до Создания, щекочет ему ноздри и даже ненадолго отрывает от пожирания трухлятины. Безотчетный голод совсем срывается с цепи и подавляет запуганный разум. Создание рывком поворачивается к идущему, концентрируя всё внимание на нём. Но не на человеке, а на человечине.

Оно упирает руки в землю и пытается ползти навстречу добыче, скребёт по камням лоскутами рваного брюха. Оно тащится до ужаса медленно, вес слишком велик. Язык нетерпеливо проскальзывает по губам. Во рту скапливается едкая слюна вперемешку с вязкой кровью.

Обегая синие костры, Гаухолс замечает, как из распахнутой пасти изрыгаются полупрозрачные комья отравы. Создание плюёт в нее струёй, шипящей на лету.

Промах — Хранитель увиливает, метнувшись вбок, и пролетевшие мимо капли окропляют трупное месиво. Они, источая едкий дым, проедают кожу покойников, но Гаухолс этого не видит, он не оглядывается.

А в лицо ему уже несутся новые сгустки кислоты.

“Влево! Вправо и вперёд! Пригнуться! Вправо!”

Хранитель ловко уклоняется от плевков чудовища и перепрыгивает огненные дуги. Одним движением выхватывает метательный нож и запускает во врага. Метил в голову, попал в грудь – плохо. Нож воткнулся по рукоятку, да толку мало, для Создания он меньше занозы. Гаухолс, скрипнув зубами, совершает очередной уворот, затем срывает с себя задымившуюся накидку, на которую угодила пара брызг токсичной жижи. Это противостояние не назвать битвой. Оно, скорей, похоже на ритуальную пляску смерти пред ликом божества.

И всё же финальный босс держится на высоте. Остаётся невредим, избегая кислотных залпов, вновь и вновь находя зазоры в полыхающих синим спиралях. Атаки Создания весьма предсказуемы, ему мешают сосредоточиться видения, что переполняют рассудок.

Схватка кажется Хозяину Тьмы всё менее значительной, его душа фантомной волной распространяется в пространстве, пересекает каменные стены, земную толщу, леса, горы, моря. Тьма подгоняет осколки души порывами ветра, ибо сущность божества должна пронизывать всё мироздание, бдительно следя за всеми своими служителями.

“Но у меня их нет. Никто за пределами темницы не знает обо мне.”

О, Хозяин Тьмы заблуждается. Бог не земная тварь и не волшебный демон. Природа богов гораздо проще. Они воплощенные аспекты, образы мысли, жизненные пути. Чтобы идти по дороге смертный не обязан знать её истории – чтобы поклоняться богу не нужно тщательно изучать его личность. Нужно только прочувствовать идею, и божество обратит на тебя взгляд.

Осколки души бывшего Безымянного, закружив над людскими поселениями, сыплются незримым дождем на головы тех, кто её понимает, – на таких же безнадёжно напуганных и голодных. Каждый из них теперь связан с Хозяином Тьмы. Он видит глазами несчастных, слышит их ушами, мыслит их мыслями.

Будто пред ним распахнулись сотни и тысячи книг забытых воспоминаний. Тех, которые, согласно легендам, дают окунуться в чужой разум. Только постигает Хозяин Тьмы не житие далеких предков, а бренное существование посторонних ему современников.

Хотя каких ещё посторонних, если его дух стал продолжением их душ? Если он прямо сейчас наедине с каждым из них и его бедой, если видит насквозь их сокровенные воспоминания и неосуществленные мечты?

Вот солдат – единственный уцелевший из строя, застыл, таращась на несущихся на него всадников. Вон подавляет тошноту девушка, продающая себя за корку хлеба. А там, подальше, семья жмётся к стене комнаты, пока к ним в дверь ломятся пьяные погромщики…

Забавно. Безымянный, тот попаданец, искренне надеялся выбраться из кристального подземелья – и вот, весь внешний мир как на ладони. Мир-гнойник стократно более сложный чем темница, но ничуть не менее мерзкий, погрязший в разрухе, войне и мракобесии.

Разумеется, на белом свете есть не только мрак: не все смертные погрязли в нём. Некоторым удается сохранять человеческое лицо и приходить друг другу на выручку, некоторым везёт отражать напасти и вести сытую спокойную жизнь. Но в их душах нет места новоиспеченному богу безумия и отчаяния. Он никогда не увидит картину с их стороны.

Как же забавно. Безымянный-попаданец так хотела завести множество новых знакомых – пожалуйста, пусть слушает, как опустившиеся на дно бедолаги хором, без спроса рассказывают ей истории своих убогих жизней.

А ещё они молятся.

Молятся почти все, за вычетом совсем отчаявшихся. На разных языках, кто-то заученными священными текстами, а кто-то своими словами, про себя или воплем, но все страждущие, от бродяги, замерзающего в переулке, до престарелой графини, оставленной в горящем поместье, просят об одном и том же:

“Избави нас…”