Дарю тебе велосипед

Саше надо защищать сразу двоих. Саша топает ногой по луже, брызги летят Женьке Воронину в лицо, на шапку, на куртку, на брюки. Женька стоит под этим душем, струи грязной ледяной воды текут по нему.

— Доорался, Воронин? Дотолкался?

Женька Воронин отряхивается, как выкупанная собака. Он говорит:

— Ну, теперь, Саша, смотри. Теперь конец. Держись теперь. Вот так.

Женька отправляется домой сушиться, бормоча угрозы. Он идёт медленно, чтобы никто не подумал, что это бегство с поля боя. Нет, это — солидный уход по собственному желанию.

И тут вдруг Саша со злостью кричит Сашеньке:

— А ты-то чего стоишь, моргаешь? Пустое место, а не человек! Смотреть противно! Голову тебе оторвать — и то мало!

Ну что это? Разве справедливо?

А Сашенька?

Сашенька не выдерживает. Так и покатились градом слёзы, так и полились частые, солёные, горькие. Никак их не удержать и не скрыть. Ползут по щекам и капают с подбородка. Всё-таки довели Сашеньку до слёз. Ну что за люди!

Сашенька бредёт к дому и ненавидит себя за всё. За тихий нрав, за эти слёзы, за то, что пустое место, а не человек.

А Саша?

Саша сразу, в ту же секунду, забывает про Сашеньку. Зачем помнить про того, кто способен разреветься из-за пустяка.

— Ура! Да здравствует океан!

Вышла из-за угла старуха с хозяйственной сумкой и остановилась. Бывают такие женщины, которые никуда не спешат. И давай на Сашу кричать:

— Не стыдно? Хорошего мальчика затюкивает! А сама-то! Девочка, а хуже мальчишки! Выходи из воды сейчас же!

Саша не удивляется. Сашу довольно часто ругают.

А вот ты, читатель, наверное, удивился. Саша-то, оказывается, девочка. А ты, конечно, думал, что из них двоих Сашенька — девочка. А Саша, ты считал, мальчишка — боевой, непокорный, громкий. Но — вот видишь, всё наоборот. И ты опять ошибся. Но ты, читатель, не виноват в этой ошибке. Просто бывают в жизни вот такие путаницы. Женственные мальчики. Неженственные девчонки. Они и сами иногда забывают, что в любом возрасте мужчина должен быть мужчиной. А женщина — женщиной. Хоть в пять лет, хоть в десять, хоть в тридцать пять. Вот так и получилось. Мальчишечий характер у Саши Лагутиной. А Сашенька Черенков мягкий, нежный, робкий. И зовут его все Сашенькой, так уж привыкли к этому ласковому имени. А Саша всех этих нежностей не любит, её ласково никто не зовёт. Все называют Сашей. А в классе чаще всего зовут по фамилии — Лагутина.

Волосы у Саши до носа свешиваются. Стричься — какие пустяки. Из-под светлых вихров глядят два внимательных желтых глаза. И если в этих глазах мелькнут огненно-золотистые искры, значит, что-то эдакое затевается. Классный руководитель Лидия Петровна, как только эти жёлтые огни увидит, начинает поглаживать своё сердце и говорит:

— Лагутина, Лагутина, возьми себя в руки. Слышишь?

И Саша честно старается взять себя в руки. Иногда удаётся, а иногда нет.

А Сашенька?

Он послушный и тихий. С ним неприятностей никаких.

Может быть, это хорошо, когда мальчик такой?

Вот Саша вышла из лужи, вылила воду из сапога, потом спокойно другой сапог сняла, и из него воду вылила тоже. А как же могло быть иначе — разве можно бегать по глубокой воде и остаться в сухих сапогах?

Саша несётся по улице, раскручивает над головой мешок с туфлями. А Сашенька Черенков утёр слёзы и любуется Сашей, глаз отвести не может. Ну кто ещё из всего четвёртого «А» умеет так сильно раскрутить мешок, что его почти не видно — не мешок со сменной обувью, а пропеллер.

А женщина с хозяйственной сумкой продолжает ругать Сашу:

— Хуже любого мальчишки! Где какая лужа! Где какая свалка!

Тогда Сашенька набирается отчаянной решимости и резко говорит:

— Нечего кричать! На своих детей кричите! А на Сашу Лагутину нечего голос повышать! Ишь какая вы умная! Не смейте ругаться! Вот так! Всё!

А женщина с сумкой?

Всё дело в том, что она не слышит Сашенькиных слов. Ни одного звука. Почему? Может быть, она глуховата? Да нет, слух у неё хороший. Просто Сашенька говорит все свои слова — шёпотом. Он и сам себя еле слышит. А громко сказать что-нибудь, даже в защиту Саши Лагутиной, робкий Сашенька не может. Женщина с сумкой вовсе не заметила, что мальчик в аккуратной курточке и ровненько надетом берете с хвостиком на макушке чем-то недоволен.

А Саша?

Она вбежала в свой подъезд и понеслась наверх, перепрыгивая через ступеньку. Лифта ждать — вот ещё, больно надо. Не будет она стоять на одном месте, когда гораздо приятнее лететь с хорошей скоростью. Да ещё орать при этом на весь подъезд.

— Волна опасна, и жизнь прекрасна! Капитан отважный, потому и важный!

Не очень складно, но весело. На лестнице кричать приятно — получается гулко и красиво, как в театре.

А на первом этаже пенсионерка Татьяна Николаевна нервно заходила по своей квартире, обмотала голову вместе с ушами толстым шарфом и стала говорить сама себе:

— Обмен! Обмен! Срочно обмен. Это не девочка! Это несчастье!

Татьяна Николаевна — это та самая женщина с сумкой.

Так что не только она Саше причиняет неприятности. Саша ей — тоже. Хотя и не нарочно.

Сашенька запишется в секцию самбо