Дарители

На крыльце он остановился. Солнечный свет не изменил ни оттенок, ни угол падения, словно и минуты не прошло с тех пор, как Генри зашел в дом. Но тот самый голос, никогда не дававший ему поверить, что мир – безопасное место, где ни с кем ничего плохого не случается, теперь говорил ему: что-то изменилось, что-то вокруг не так, как было. Генри осторожно шагнул с крыльца вниз, готовый к чему угодно, – и только поэтому не сломал себе ногу, когда ступенька под ней с хрустом провалилась.

Он успел быстро убрать ногу и отделался глубокой царапиной на лодыжке, боль прошла по краю сознания, не коснувшись его всерьез. Генри осторожно опустился на колено и тронул дыру в ступеньке. Во все стороны торчали щепки – доска провалилась оттого, что была совершенно трухлявой. Он поднялся на ноги, напряженно оглядываясь, и до него наконец дошло, что не так.

Слой краски, покрывавшей стены, был абсолютно новым и гладким, когда Генри заходил в дом, а теперь его сетью покрывали трещинки, тонкие, как паутина. Генри медленно спустился с крыльца, стараясь не давить на ступени всем весом. Каменные плиты, которыми были выложены улицы, теперь блестели не так ярко, хотя солнце светило по-прежнему. Генри подбежал к соседнему дому и, не побоявшись переломать ноги на еще одном натужно скрипнувшем крыльце, распахнул дверь. Этот дом был так же пуст, как и тот, откуда он вышел: ни мебели, ни людей, ни следа жизни. Генри обошел еще два дома, он не мог поверить, что все жилища в этом городе совершенно пусты, – но, кажется, так оно и было. Все, что недавно казалось новым, ветшало на глазах: в одном из домов дверь, которую Генри дернул на себя, вылетела из петель и рухнула на него, – он едва успел увернуться и спрыгнуть с крыльца, а дверь, упав на крыльцо, с треском проломила его до основания. Разрушенное крыльцо, кажется, стронуло с места какие-то балки в глубине дома: там что-то душераздирающе заскрипело, а потом крыша обвалилась, и дом превратился в груду деревянных обломков.

Генри накрыл рукой голову, защищаясь от щепок. А когда пыль улеглась и он смог разжать веки, его взгляд упал на такое, что рухнувший дом показался ерундой.

Холм, на котором стояла рубиновая дверь, был таким высоким, что его видно было даже отсюда. Дверь по-прежнему сияла под солнцем, но теперь сверху донизу по ней шла извилистая толстая трещина.

Значит, это место действительно не предназначено для людей: если пробудешь тут слишком долго, оно погребет тебя под собой. Рубиновая дверь развалится, и выйти будет уже невозможно. Генри сглотнул. С ним сюда пришло шестеро людей и четырнадцать существ. А выйти можно только с помощью ключа и только всем вместе.

– Эдвард! – крикнул Генри так, что чуть не сорвал голос. – Джетт! Роза!

Ответа не было, но в одном Генри был уверен: погоня за Барсом ни у кого ничем не увенчалась. Это место было зеркальным отражением Земель Ужаса, и раз оно показало ему самую главную мечту, то показало их и другим. Хуже всего было то, что мечты, видимо, погружали в такое же оцепенение, как и кошмары. И пока все будут им предаваться, их завалит волшебный город, который и сам, кажется, такая же подделка, как исполненные в нем мечты.

Глава 11 Рыцарь и его конь

Генри помчался обратно на широкую улицу, по которой вошел в город. Здесь каменные дома попадались чаще, они стояли крепче, только кое-где иногда со стуком отваливался от стены кусок штукатурки. Генри подтягивался на подоконниках, заглядывал в окна, распахивал двери – упрямо спящий грибень теперь мешал еще сильнее, но бросить его Генри не мог: хоть одна живая душа рядом.

Повезло ему только домов через шесть: он услышал изнутри голос, бросился внутрь и от неожиданности чуть не споткнулся о порог. Оказалось, фантазии, порожденные этим местом, были настолько реальны, что видел их не только тот, для кого они предназначались. Джетт забился в угол комнаты, а напротив него сидел Вегард, и если бы Генри не знал, что старейшине тут взяться неоткуда, то никогда не усомнился бы в его подлинности.

– Да уж, у нее всегда было слишком хорошее воображение, – насмешливо говорил Вегард, обмахиваясь шляпой. На появление Генри никто не обратил внимания. – Она ведь не просто так убедила себя, что ты никуда не уезжал. С детства такая была: выдумывала то, чего нет, а потом верила в это. Ты ведь умный парень, и как ты не догадался, что не было никакого путешественника? Я твой отец – так уж получилось. Она была такая красивая, одинокая, а я, кстати, тоже был хорош собой, ну и.… У меня своя семья, лишний ребенок мне не нужен, но разве я тебе не помогал? Разве не обучал ремеслу? Показывать фокусы, обчищать карманы – где бы ты был сейчас без моих уроков? А вот теперь прими отцовский совет: не возвращайся в деревню. Ей всегда было хорошо среди своих фантазий. Ты уверен, что стоит ее будить? Потому что…