Дар уныния

— Нет, детка… Это не возможно. — тихо ответил отец, прижимая дочь к себе. — Мы с мамой не ладим друг с другом, поэтому тебе придется выбирать. Кстати, у меня дома много-много мороженого…

— Она все эти годы жила со мной, я ее вырастила! Она моя! Ты понял? — высвобождая девочку из отцовских объятий, крикнула разозленная женщина. И, взяв за руку свою дочь, собралась уходить. Николай медленно встал в полный рост.

— Если ты не хочешь по-хорошему, милая, будет по-плохому! — твердо сказал он, уходя за приоткрытые ворота. Елена поняла, что сейчас произойдет что-то ужасное, и побежала в сторону дороги, не вынимая руку дочери из своей руки.

— Мама! Мама! Я не могу так быстро бежать! Прекрати! — закричала девочка, спотыкаясь на ходу. Елена не знала куда бежать. На остановку? Но автобус приедет еще не скоро. К людям? Но никого по близости не было. Совсем никого. Не видно было даже каких-нибудь жалких домов. Только угрюмый завод величаво возвышался над сожженным осенью полем.

— Оля! Уйди от нее! Я расправлюсь с этой женщиной в одну секунду! — зарычал разъяренный Николай, настигая их и размахивая ржавым топором, а лицо искажала гримаса непередаваемой злобы. Елена видела снова пустые глаза, снова то самое неадекватное состояние. В голове пробежала мысль: «Нужно было давно отдать его в психушку!». Оля захлебывалась от плача. У женщины был только один путь — в непроходимую чащу леса. Куда совсем никто не заходил, где можно было спрятаться от своей смерти.

25. Портал

— Мама! Мне страшно! Что с папой?! — плакала Оля, пробираясь за матерью сквозь острые заросли кустарников и цепкие ветки деревьев. Паутина липла к лицу, а в нос бил затхлый запах леса. Девочка вдруг споткнулась о заросли высокой травы, которая запуталась в ее ноге, и никак не могла встать.

— Дай мне руку! Вставай! Этот ненормальный нас может убить! — поднимала женщина на ноги своего ребенка. До смерти напуганные без остановки бежали меж деревьев и кустов, слыша позади себя шорохи и крики озлобленного мужчины с топором. Не так давно он был для них родным и заботливым человеком, а теперь напоминал дикого зверя. А лес был до того густым, не проходимым, что беглецы оцарапали себе все, что было не скрыто под одеждой: лицо, шею, руки… К тому же из ран сочилась кровь, отчего картина выглядела еще более ужасной.

— Где вы?!.. Ага! Я вас вижу! Далеко не уйдете! — кричал, уже обессилевший, но до сих пор вооруженный Николай. Розовый рюкзак отчетливо был виден среди кустов.

Но ему теперь не нужна была дочь, ему никто был не нужен. Мужчина хотел лишь одного — убийства. Некая непреодолимая жажда порубить кого-то на куски завладела его разумом. В такие моменты он не помнил себя. Старая мать Николая уже давно замечала данные неадекватные «перепады настроения» своего сына. Несколько раз решалась отправить его в психиатрическую лечебницу, но все попытки проваливались из-за его же угроз в ее сторону. Женщина была беззащитна перед ним, постоянно живя в страхе.

Сколько будет длиться это безумие, Елена не знала, на бегу она пыталась набрать номер полиции, чтобы они арестовали ненормального. Но, как назло, сеть была не доступна. Неужели они будут пойманы и разрублены, как индейки для праздничного стола? Женщина не собиралась этого допускать. А длинный-длинный осенний лес не заканчивался, и не было видно ни конца, ни края.

Вскоре, после получасовой беготни, звуки преследователя затихли. Никого не было слышно. Только частое дыхание остановившихся — Елены и Оленьки посреди очередных деревьев. Солнце продолжало неистово проглядывать сквозь ветви. Нужно было искать выход. И тогда Елена поняла, что не знает, куда идти.

— Мама, мы заблудились?! — удивленно спросила девочка, видя, как мать с тревогой крутится на одном месте, смотря по сторонам.

— Нет, милая… Выход там, пойдем.

— Где он? За нами больше не будут гнаться?

— Думаю, что нет…

Куда подевался Николай? Быть может, этот ненормальный с топором притаился где-то в кустах и поджидает своей добычи? И куда они направляются, в правильную ли сторону? Что-то странное случилось именно сейчас, и Елена не могла понять — что. Их окружал тихий, будто мертвый лес, без единого треска, гогота птиц, и шелеста листьев. Будто они — две маленькие песчинки каким-то непонятным образом отделились от человеческого мира, затерявшись во времени. Про что-то подобное она читала однажды. Но Елена всего лишь хотела спрятаться от разъяренного Николая, но не от целого мира!

— Мама, мне больно от этих царапин… — хныкала дочка, зализывая на руке окровавленные порезы от острых сучьев.

— Сейчас придем домой, и примем душ, милая. И больше сюда ни ногой!

Спустя еще полчаса выход им так и не повстречался. Елена еще больше занервничала, а Оля снова начала плакать. Дремучий лес был похож на замкнутый круг, который не хотел выпускать несчастных на волю.