Дар Орла

После этого я еще неоднократно бывал в доме Флоринды, но каждый раз видел ее всего несколько секунд. Она сказала, что решила больше не инструктировать меня, потому что для меня лучше иметь дело только с доньей Соледад.

Мы с доньей Соледад встречались несколько раз, но то, что происходило между нами во время этих встреч, оставалось для меня абсолютно непонятным. Каждый раз, когда мы оказывались вдвоем, она усаживала меня у двери ее комнаты лицом к востоку. Сама она садилась справа, касаясь меня. Затем мы останавливали вращение стены тумана и оставались оба лицом к югу внутрь ее комнаты.

Я уже научился останавливать вращение стены тумана с Ла Гордой. Донья Соледад, казалось, помогала мне понять другой аспект этой способности восприятия. Мы с Ла Гордой правильно заметили, что лишь какая-то часть меня останавливает стену. Как будто я внезапно делился надвое. Часть моего полного «я» смотрела вперед и видела неподвижную стену справа, тогда как другая, более крупная часть моего полного «я», поворачивалась на 90 градусов вправо и смотрела на стену в упор.

Каждый раз, когда мы с доньей Соледад останавливали стену, мы продолжали пристально смотреть на нее, но никогда не входили в пространство между параллельными линиями, как я делал это неоднократно вместе с женщиной-нагуаль и Ла Гордой. Донья Соледад заставляла меня каждый раз вглядываться в туман, как если бы он был чем-то вроде зеркала, и я всегда испытывал необычное нарушение ассоциаций. Проносясь как будто бы на необычайной скорости, я мог видеть фрагменты ландшафтов, формирующихся в тумане, и внезапно оказывался в иной физической реальности. Это был горный район, каменистый и неприветливый. Там всегда находилась донья Соледад в обществе милой женщины, громко смеявшейся надо мной.

Моя неспособность вспомнить то, что мы делали после этого момента, была еще более острой, чем неспособность помнить то, что женщина-нагуаль, Ла Горда и я делали в пространстве между параллельными линиями.

Казалось, мы с доньей Соледад входили в другую область осознания, не известную мне. Я уже побывал в том состоянии, которое считал самым острым состоянием своего осознания, и, тем не менее, было что-то еще более острое. Тот аспект второго внимания, который донья Соледад, очевидно, показывала мне, был еще более сложным и недоступным, чем все, с чем я встречался до сих пор. Все, что я мог вспомнить, — это ощущение неимоверного множества движений, чисто физическое ощущение, подобное тому, какое испытываешь, пройдя несколько миль пешком или возвратившись с горной прогулки. У меня также была телесная уверенность, хотя я и не мог сказать, почему, что донья Соледад, эта женщина и я обменивались словами, мыслями и чувствами, но я не мог их припомнить.

После каждой встречи с доньей Соледад Флоринда немедленно выпроваживала меня. Словесно донья Соледад передавала минимальную часть информации. Мне показалось, что пребывание в состоянии настолько повышенного осознания оказывало на нее такое влияние, что она едва могла говорить. Было что-то такое, что мы видели в этой горной местности, помимо той милой женщины, или что-то, что мы делали вместе, что заставляло нас буквально валиться без сил. Она тоже ничего не могла вспомнить, хотя и пыталась.

Я попросил Флоринду разъяснить природу моих путешествий с доньей Соледад. Она сказала, что часть ее последнеминутных инструкций состояла в том, чтобы заставить меня войти в состояние второго внимания так, как это делают сталкеры, и что донья Соледад еще более способна, чем она сама, провожать меня в измерение сталкеров.

На той нашей встрече, которая должна была стать последней, Флоринда, как обычно, ожидала меня в прихожей. Она взяла меня за руку и проводила в гостиную. Мы сели. Она предупредила меня, чтобы я пока не пытался осмысливать свои путешествия с доньей Соледад. Она объяснила, что сталкеры, в том, как они обращаются с миром вокруг них, в корне отличаются от сновидящих и что донья Соледад занималась тем, что пыталась помочь мне повернуть голову.

Когда дон Хуан описывал концепцию поворота головы воина для того, чтобы повернуться лицом в новом направлении, я понял это как метафору, которая описывала изменение позиции. Флоринда сказала, что это описание верно, но что это не метафора. Сталкеры действительно поворачивают голову, однако они делают это не для того, чтобы повернуться лицом в новом направлении, а для того, чтобы по-другому встретить время. Сталкеры обращены лицом к времени наступающему. Обычно же мы смотрим на время, уходящее от нас. Только сталкеры могут изменять это и поворачиваться лицом к накатывающемуся на нас времени.

Флоринда объяснила, что поворачивание головы не равносильно взгляду в будущее, а означает, что время видится как нечто конкретное, хотя и непонятное. Поэтому для меня было излишне обдумывать то, что мы делали с доньей Соледад. Все это приобретет смысл, если я смогу воспринять целостность самого себя и, в таком случае, получу энергию, необходимую для того, чтобы разрешить эту загадку.