Дар Юпитера

— Не стоит. — На душе у Фарадея чуть отлегло. По крайней мере, Макколлам осознавала, что сделала, и чувствовала себя виноватой. Если не можешь обещать преданности, помнится, говорил он Спренклу в их приватной беседе, то, по крайней мере, веди себя честно. — Я беспокоюсь не столько о себе, сколько о Рейми. Как бы то ни было, я в состоянии встать и защитить себя, а Рейми нет.

— Понимаю.

Макколлам поджала губы, избегая его взгляда. Он заметил, что в последние дни даже движения у нее стали более сдержанными, какими-то, что ли, неповоротливыми. Припомнилось, как в первые дни Бич с серьезным лицом называл ее сокращенно БДПО: Быстро Движущийся Поющий Объект. Больше она уже не пела, по крайней мере в присутствии Фарадея.

— Я вижу, вы взяли запеканку, — сказала она. — Как она сегодня?

— Нормально. — Он отделил вилкой еще кусок. Она не хотела говорить о Рейми. Ничего удивительного: если они не собирались открыто поддерживать живую легенду, Фарадея, уж конечно, они не станут делать этого ради Рейми. — Моя мать готовила лучше. Правда, она шотландка, без примеси итальянской крови. Однако я пробовал и хуже.

— Здесь, на этой станции?

— Вот именно, на этой самой станции. — Фарадей внимательно посмотрел на Макколлам. Сегодня в ее поведении странным образом сочетались почтительность и напряженность, довольно странная комбинация для нее. — Это было во времена «Скайдайвера», задолго до вашего появления здесь. Один из поваров не мог приготовить итальянское блюдо даже ради спасения своей жизни, но все время упорно предпринимал попытки в этом направлении. Со временем это всем так надоело, что каждый четверг грозил обернуться мятежом.

— Мрачная история. — Макколлам взяла салфетку и несколько раз прикоснулась ею ко рту. — Спорю, сегодняшняя мясная запеканка могла бы посоревноваться с его блюдами.

— Что, в ней мало специй? — Обычно у Фарадея к здешней еде была именно эта претензия.

— У меня такое впечатление, что они просто намешали в нее не те специи, — ответила она и положила салфетку.

Только не на свой поднос, а на стол рядом с ним.

— Наверно, снова проблемы с припасами, — сказал Фарадей, стараясь не глядеть на салфетку и чувствуя, как бешено колотится сердце.

Прожив пять лет в такой непосредственной близости с этими людьми, он успел проникнуться убеждением, что Макколлам — редкостная аккуратистка. За все эти годы ему ни разу не приходилось видеть, чтобы она оставила за собой в кафе хотя бы грязную ложку.

Если салфетка останется на столе после ее ухода, он просто обязан будет извиниться перед этой женщиной.

— Скорее всего, — ответила она, рассеянно блуждая взглядом по сторонам. — Думаю, повара тут ни при чем.

— Конечно. — Он с усилием заставил себя вернуться к безобидной теме разговора. — Очень уж строгие меры безопасности во Внутренней системе, из-за чего и задерживается доставка.

— А может, следует винить бунтовщиков на Марсе и Церере, — в тон ему сказала она. — Это они заставляют принимать такие драконовские меры безопасности.

— Или можно винить всю экономику Системы за неспособность настолько повысить наше благосостояние, чтобы мы могли иметь все, что пожелаем. — Фарадей окончательно включился в игру. — Имея безграничные доходы, мы могли бы развивать поселения на лунах Сатурна, колонизировать Плутон и Харон и обеспечить каждого марсианина собственным домом с позолоченным куполом.

— А еще можно винить Бога за то, что в Системе всего девять планет.

Фарадей состроил гримасу.

— Вы победили, — сказал он. — Когда начинаешь обвинять Бога, значит, дальше идти уже некуда.

— И обычно промахиваешься мимо реальной цели.

— Действительно, — согласился Фарадей. — Ну…

— Может, идея арбитра Лайдоф сработает, — сказала Макколлам. — Если мы получим звездолет, перед нами откроется вся вселенная.

— Будем надеяться, — кивнул Фарадей. — Ну, чем вы собираетесь заниматься сегодня вечером?

— Ничем в особенности. — Она пожала плечами. — Скорее всего, немного почитаю и лягу спать. Похоже, вскоре все мы будем очень заняты. Нужно отоспаться как следует, прежде чем это начнется.

— Разумно. Наверно, я поступлю так же.

Она взяла чашку и сделала последний глоток.

— Ну, доброй ночи, полковник. — Женщина встала. — Увидимся утром.

— Доброй ночи, миссис Макколлам.

Они кивнули друг другу, она подхватила свой поднос и понесла его к полке с грязной посудой.

Оставив на столе сложенную салфетку.

Фарадей вернулся к еде, заставляя себя не торопиться и пытаясь выглядеть как всегда. Ему казалось, что оставленная Макколлам салфетка бросается в глаза, точно дымящееся ружье, и взгляды всех посетителей кафе прикованы к ней. Да, к ней и к нему.

Однако звуки разговоров вокруг не изменили своей тональности и никто не подошел к его столу и не потребовал объяснить, что происходит. Либо агенты Лайдоф исполняли свои обязанности весьма небрежно, либо никто на самом деле не наблюдал за ним.

Но рисковать не стоило. Он покончил с едой, поставил пустую посуду и приборы на поднос и встал. Потом, как бы в раздумье, взял салфетку Макколлам.