Дар или проклятье

— Способность к ментальной магии была у моей Мамы.

— Да, только эти провалы появились уже после еесмерти. Он абсолютно ничего не помнит о предложении миссис Корбетт отправить вас в монастырскую школу Сестричества, — говорит Елена. — Забавно, однако. И кто же это прибегнул к такой темной магии, чтобы вы, сестрички, не разлучились?

Ах, миссис Корбетт! Вот гнусная старая летучая мышь! Не знаю, почему я так удивлена. По-хорошему, мне бы следовало быть благодарной за то, что она не стала привлекать к нам внимание Братьев.

— Тэсс тогда было всего… девять, кажется? Или десять? Слишком рано для того, чтоб проявилась ее колдовская сила. Остаетесь вы с Маурой. Но если бы Маура знала, что владеет ментальной магией, мне уже было бы об этом известно. Значит, это вы. — Отражение Елены смотрит на меня из зеркала. — У меня есть обязательства перед Сестричеством. Не думаю, что Сестрам нужна именно Маура, но вы не желаете со мной сотрудничать, а вот она, смею вас уверить, — вполне. Она стремится уехать в Нью-Лондон. И уедет сегодня же, если я ей это предложу… особенно если узнает, сколько у вас от нее тайн. Мне очень нравится Маура, — медленно продолжает она, все не отрывая от меня своих шоколадных глаз. — Я бы очень не хотела увидеть, как с ней случится что-нибудь плохое. К несчастью, руководство Сестричества во многом придерживается макиавеллевских понятий. Они, конечно, не причинят ей непоправимого вреда, а просто используют ее в качестве приманки.

Я разворачиваюсь, мое сердце стучит, как барабан. С меня довольно.

— Оставьте Мауру в покое. Это я. Вам нужна я.

Елена вперяет в меня взор:

— Мне нужны доказательства. Я не могу доверять вам, Кейт. Я полагаю, что вы лжете мне даже сейчас.

Мои руки сжимаются в кулаки.

— Вы претендуете на то, чтобы быть подругой Мауры, но вам нет до нее дела. Вас заботит только ваше проклятое Сестричество.

Елена резко поднимает руку, словно хочет меня ударить:

— Не я подвергаю ее опасности. В этом ваша вина. Если только вы станете со мной сотрудничать…

Мои ногти впиваются в ладони, оставляя на них полукруглые отметины.

— Чего вы от меня хотите?

Елена, торжествуя, улыбается змеиной улыбкой:

— Начнем с того, что вы встретитесь со мной в розарии для урока ментальной магии. В половине третьего, пожалуйста.

— В половине третьего, — соглашаюсь я, проклиная ее про себя. — И если я докажу, что способна к ментальной магии, вы оставите Мауру и Тэсс в покое?

— Насколько это зависит от меня, да. — Она, как всегда, себе на уме. — Если вы докажете, что в пророчестве речь шла именно о вас, и согласитесь вступить в Сестричество, чтобы сыграть уготованную вам роль, мы обеспечим их безопасность. Ради вас.

Не бог весть какое обещание, но все же лучше, чем ничего.

— Отлично, — огрызаюсь я. А что еще я могу сделать?

Я говорю миссис О'Хара, что не буду завтракать. Не могу смотреть на самодовольное лицо Елены без желания запустить в нее фарфоровую чашку. По дороге в сад я беру на кухне яблоко. Осенний воздух вокруг тоже хрусткий, будто яблоко, хрустят и усыпавшие дорожку палые листья.

Я останавливаюсь у заросшей, нуждающейся в прополке клумбы с белыми розами и прислушиваюсь, не донесется ли от беседки стук молотка. Впрочем, для Финна, скорее всего, еще слишком рано. Я опускаю плечи. Возможно, это и к лучшему.

Быть может, отказ от Финна и станет той жертвой, которую предвидела Бренна? Это гораздо больше того, о чем просила меня Мама. Я знаю, что жизнь с ним тоже потребует жертв: придется научиться готовить, шить, перелицовывать платья. Но возможность быть с ним превратит жизнь в жалком домишке семьи Беластра в рай. К тому же можно будет не расставаться с сестрами и учиться колдовству у Саши и Рори. А когда я устану от городских сплетен, я смогу навестить мой сад и отдохнуть в нем.

Нью-Лондон слишком далеко.

Но если я должна поехать туда, чтобы обеспечить безопасность моих сестер, значит, так тому и быть.

Я опускаюсь на колени и начинаю выдергивать упрямые сорняки. Через пять минут возле меня уже вырастает изрядная куча травы. Теперь клумба выглядит значительно приличнее, а я испытываю удовлетворение от хорошо проделанной работы и перевожу взгляд на следующую клумбу. Там, возле фонтана с купидоном, на кустах винно-красных роз, вновь появились молодые бутоны. Ими тоже следует заняться. Я передвигаюсь, мурлыча про себя какой-то мотивчик и выравнивая примятый грунт.

На меня падает чья-то тень.

— Кто-то, кажется, делает за меня мою работу?

От звуков этого голоса мое сердце пускается в галоп.

— Если хочешь, можешь помогать.

Финн опускается возле меня на колени, соблюдая, впрочем, приличествующую дистанцию, — нас прекрасно видно из кухонного окна.

— Так ты не возражаешь против компании?

Я, потеряв от любви голову, улыбаюсь ему, его вишневым устам, веснушкам и теплым карим очам.

— Против твоей точно не возражаю.

— Ты же это любишь, верно? — спрашивает он, жестом указав на цветы. — Не только результат, но и работу?