Дар или проклятье

Наконец миссис Уинфилд удовлетворяет свою страсть к сплетням и исчезает за дверьми шоколадной лавки. Я ненадолго задерживаюсь у витрины канцелярских товаров, разглядывая визитные карточки, а потом иду дальше и поднимаюсь по ступеням лавки семьи Беластра. У приоконного ящика с растениями я вижу Клару, которая обрывает засохшие цветы.

Когда я вхожу, миссис Беластра поднимает голову на звон колокольчика. Она стоит посреди лавки, выставляя книги из коробок на стеллажи.

— А, мисс Кэхилл, — говорит она. — Финн предупредил меня, что вы придете.

— Да, я… я надеюсь, что вы сможете мне помочь. Кое в каких поисках.

Ее карие глаза очень похожи на глаза Финна, но смотрит она оценивающе. Под этим взглядом я начинаю переминаться с ноги на ногу, внезапно устыдившись того, что всегда вела себя с ней довольно бестактно. Когда я приходила сюда за книгами для Отца или за компанию с Маурой, я едва удостаивала ее парой пустых вежливых реплик. Не потому, что Беластра не принадлежат к нашему кругу — хотя это так, — а потому, что мне здесь не нравилось. Я только что не тянула Мауру за подол, чтобы поскорее увести ее отсюда. А теперь я явилась молить миссис Беластра раскрыть мне тайну, хоть это и грозит нам обеим арестом.

Что ж, она имеет полное право мне отказать.

— Я не знала, что Финн вас предупредил, — говорю я, расправляя плечи, — но дело в том, что я недавно обнаружила дневник моей матери, и она пишет там об очень странных и тревожных вещах. Я буду вам очень признательна, если вы поможете мне разобраться с этим.

Ну вот, теперь я полностью сдалась ей на милость. Я не знаю, что мне еще делать. Если Марианна откажет мне в помощи, я пропала.

— Я сделаю все, что смогу. — На лице Марианны пока нет улыбки, но она заметно расслабляется. — Я очень любила вашу матушку.

— Я не знала, что вы были подругами. Во всяком случае, пока не прочла дневник. Она там вас упоминает. Она пишет… она пишет, что… — Я выворачиваю шею и бросаю взгляд в глубь магазина.

Миссис Беластра понимает меня правильно.

— Мы тут одни; Финн наверху. Я подумала, что вам, возможно, захочется, чтобы этот разговор остался между нами.

— Да, вы правы. Спасибо.

Я застываю как раз напротив входной двери. Солнечный свет из широкого панорамного окна отражается от кольца с маленьким рубином на безымянном пальце миссис Беластры. Ее волосы собраны сзади в тугой пучок, да и весь внешний вид скорее благопристойный, нежели модный. От карих глаз разбегаются «гусиные лапки», на лбу тоже залегли глубокие печальные складки, зато вокруг рта видны смешливые морщинки. Можно смело сказать, что в юности она была красавицей. У нее такая же, как у Финна, квадратная нижняя челюсть, пухлые алые губы и красивый вздернутый нос.

Интересно, когда это я решила, что у Финна красивый нос?

— Наша дружба с вашей матушкой началась с общей любви к книгам, — поясняет Марианна, махнув в мою сторону томиком стихов. — Нам обеим очень нравилась романтическая поэзия. А уж когда в город приехала Зара…

— Так вы знали и Зару тоже?

Ее губы трогает улыбка.

— Не более чем все остальные. Она была очень замкнутой. И очень храброй; многие сказали бы, безрассудно храброй, если дело касалось ее собственной безопасности. Ее жизнь была в ее исследованиях. Финн говорил, что вы искали информацию о том, что с ней произошло.

Я смотрю себе под ноги на натертый до блеска паркет. В магазине пахнет воском и лимоном, словно Марианна разложила по нему лимонные корочки.

Если Зара была так важна для Мамы, почему она никогда даже не упоминала мою крестную? Может быть, опасалась напугать нас историями о девушке, которая оказалась в Харвуде?

— Я даже не знала, что у меня была крестная, пока не прочла Мамин дневник. Я совсем ее не помню.

— Когда ее арестовали, вам было всего лет шесть. Последний год на воле она много путешествовала, а когда возвращалась, за ней постоянно наблюдали Братья. Арест был только вопросом времени. Они с вашей матерью иногда встречались здесь, но Зара боялась навлечь на Анну подозрения.

Анна.Я так давно не слышала, чтобы кто-нибудь произносил Мамино имя. Я подавляю всколыхнувшуюся отчаянную боль потери.

— А почему вы продолжали с ней дружить, если это было так опасно?

Марианна улыбается, словно сочтя мой вопрос вполне закономерным и вовсе не дерзким.

— Есть вещи, ради которых стоит рискнуть, разве нет? Я никому не позволю диктовать мне, что читать и с кем дружить. Мне доставляет удовольствие хотя бы в малом идти наперекор Братству. А потом, я думаю, что исследование Зары было очень важным. Она изучала предсказания оракулов Персефоны и весь последний год занималась одним пророчеством, которое, осуществившись, может изменить весь ход истории.

Я прикусываю губу.

— Мама писала о пророчестве, но очень мало. А вы… вы знаете о нем больше? — спросила я, молясь про себя, чтоб Мамина вера в Марианну оказалась не напрасной.

Марианна живо кивает:

— Немного. Мне известно кое-что, что может помочь. Почему бы вам не пройти и не присесть за стол? Я принесла бы вам несколько книг.