Дар чародея

– Нет, – произнесла она и увидела, как его глаза вмиг стали печальными. Но она тут же придумала предлог, отчего ей требовалось ехать одной. Ну не могла же она, в самом деле, сказать ему правду. – Я не хочу расстраивать Сережу, поймите Никита. Он невероятно раним и ничего не скажет, но я вижу, как он страдает, когда видит меня с другими мужчинами.

– Вы преувеличиваете, Надюша, если мы немного проедемся с вами, как добрые друзья…

– Я же вам уже сказала, Никита. Прошу, не настаивайте, и мне очень некогда, – она вновь попыталась его обойти.

Но он осторожно придержал ее за локоть и вымолвил:

– Вы странно себя ведете, драгоценная. Когда я был нужен, вы доверяли мне все свои секреты. Теперь же явно что-то случилось, раз вы даже боитесь прогуляться со мной верхом. Неужели вы забыли, что я ваш друг?

– Вы по-прежнему мой друг. Но не хочу вызывать досужих сплетен, поймите. А нас увидят вместе, и пойдут сплетни. Ваше место рядом с Зинаидой Семеновной, – продолжала она гнуть свою линию о том, что, увидев их вместе, Сергей будет недоволен, но правда, естественно, была в другом.

– И что же я должен делать, пока она спит, как сурок? – насупился Никита. – Ранее трех Зиночка не будет в состоянии никуда ехать.

– Я поеду одна. Извините, мне надо переодеться, – твердо сказала она, вытянув свой локоть из его ладони, и побежала вверх по лестнице.

– Что ж, идите, – вымолвил Чернышев желчно, смотря ей вслед, и пробубнил себе под нос: – Как все же жалки люди. Когда они нуждаются в тебе, говорят все что угодно, а когда их интерес падает, им напевать на такие слова, как дружба…

– Лошадь уже готова, ваше сиятельство, – доложил приблизившийся сбоку слуга.

– Благодарю, – бросил Никита. – Мой брат в кабинете?

– Да, барин с господином Лазаревским.

– Ясно, – кивнул молодой человек и уже направился к выходу, как позади послышался звонкий голосок:

– Никита Михайлович!

Стремительно обернувшись, граф увидел, как со стороны чайной к нему быстро приближается Зинаида.

– Красотуля, ты так рано встала? – опешил Никита, видя ее при полном параде в кокетливом белом платье и с высокой прической.

Она смерила его негодующим взглядом и процедила:

– Конечно! Разве можно спать, пока ты увиваешься за другими дамами!

– Что за глупости? – поинтересовался молодой человек.

– Я прекрасно слышала, как ты собирался навязать свою компанию невесте своего брата!

– Навязать? О, не смеши меня, Зиночка, – хмыкнул он. – Я всего лишь пригласил Надежду Дмитриевну покататься верхом, пока ты не встала. Ты же знаешь, я не люблю одиночество.

– Угу. Поэтому и решил провести время с темноволосой хитрой соблазнительницей, которая умело обвела твоего братца вокруг пальца, а теперь и ты поддался ее чарам?

– О господи! – возмутился Никита громко. – Какие чары?! Не преувеличивай, Зиночка! Я просто предложил прогулку верхом и все. Не надо ревновать. Надежда Дмитриевна – моя подруга, невеста моего брата. Мне что же, нельзя уже с другими дамами общаться? Ты же не любишь ездить верхом, а Надежда Дмитриевна могла бы составить мне хорошую компанию.

– Только безголовые девицы любят кататься верхом, которые нисколько не заботятся о своей прическе. Уложенные волосы от скачки приходят в совершенно ненадлежащий вид!

– Это твое мнение, куколка, – усмехнулся на ее злую триаду Никита. Постоянные истерики любовницы уже давно не трогали графа. – Не сердись, тебе это не идет. И раз уж ты так рано встала, тогда, может, прогуляемся по саду?

– Нет, сударь, за ваше недостойное поведение вы заслуживаете наказания, – промолвила актриса высокомерно, задрав выше свой хорошенький носик.

– Ну-ну, Зиночка, если ты думаешь, что меня это проймет, ты очень ошибаешься. Я прекрасно проедусь и один, вредина, – заявил нагло Чернышев прямо в прелестное лицо Вересковой и, быстро развернувшись, направился прочь из дому.

Глава XX. Туча

Снимая перчатки, Зиночка осторожно вошла в дом с заднего входа и направилась по черной лестнице для слуг на второй этаж. Гадкая ухмылка не покидала губ Вересковой уже более часа, ведь она так ловко проучила Никиту. И теперь намеревалась немного отдохнуть, а то из-за этого невозможного Чернышева, который вел себя с ней до крайности пренебрежительно, пришлось вставать ни свет ни заря.

Едва поднявшись наверх, она повернула за угол и непроизвольно вскрикнула. Перед ней возник высокий худощавый мужчина с полной корзиной свечей.

– О, Капитон Ильич, вы меня напугали! – возмутилась актриса.

– Разве дьяволицы кого-то бояться? – парировал он.

– Как вы смеете?!

– Но я знаю, как обезопасить дом от вашей темной энергии! Я не позволю, чтобы моя Богиня жила в опасности!

– Вы больны! Пойдите прочь от меня!

– Я вижу вас насквозь! И предупреждаю, исчадие ада, что у тебя ничего не выйдет! – пригрозил Новиков, склоняясь к актерке. – Я все знаю про твои гнусные планы и твои черные медитации!

– Вы несносный человек! Я пожалуюсь Никите Михайловичу, и вас вышвырнут из этого дома! Вас сошлют в деревню!

– Испугали! Я свободный, слава Богу! Графы подарили мне свободу еще два года назад! И никто мне не указ теперь. Только одни Боги!