Дар богов

Маринка давно в Выхино маялась, но не говорила, что хочет жить в городе. А чего говорить-то? И так понятно – что за жизнь девахе в поселке, где одни старики? Вот раньше их поселок был… Эх! А сейчас – одно название, а не поселок, из молодежи лишь непутевые остались, а путевые-то все по городам разъехались. А тут явился ухарь, голову Маринке задурил, вот она и сорвалась замуж. Да какое там замуж! Проходимец он, а не жених! «Что я, не видела, что ли?..» Но дочка-то взрослая уже, на привязи ее не удержишь, решила ехать – поехала. С ней на автобусе до Петрозаводска мать доехала, чтобы подольше рядом побыть, сама на поезд до Ленинграда Марину посадила. Она ручкой на прощание махнула, обещала звонить каждый день. Улыбается, а глаза грустные. Разве с такими глазами к женихам едут?

– Я же сама этому гастролеру комнату сдала, дура старая! Я же не знала, что он таким окажется. С виду приличный человек. Да и чего уж там, надеялась, с Маринкой у них все серьезно получится, а оно вон как вышло… Вы уж разыщите этого негодяя. Маринка моя хоть и неглупая, но наивная – как дитя, в сказки верит. Втянул он ее в какую-то авантюру. Я слышала, сейчас людей на органы продают. А если Марину туда продали? Или в рабство, на Восток! – запричитала женщина и хлюпнула носом, собираясь расплакаться.

Кириллу стало ее жаль. Скорее всего, дочь ее умотала на курорт и о матери думать забыла. За развлечениями время летит незаметно, к тому же по межгороду звонить дорого. Вот она и не звонит. А мать с ума сходит, уже панихиду, поди, по дочке заказала.

– Приметы негодяя у вас есть?

– А как же! Я его хорошо запомнила! Смазливенький такой, как я уже сказала, глаза светлые, глубоко посаженные, и от этого кажутся больше, чем на самом деле; нос прямой, острый, как у Буратино, но не длинный; губы бантиком, как у матрешки, рост невысокий, телосложение среднее. И мастер сладких речей. Как откроет рот, так заслушаешься! Он и пироги похвалит, и прическу, в занавесках выцветших и то красу разглядит, кружевную оборку отметит. А я это кружево сама десять лет тому назад связала, и мне его слова бальзамом на сердце ложились. Знаю, что льстит, стервец, а душа радуется. А еще – я его телефон знаю! – спохватилась Варвара Степановна и суетливо полезла в свою огромную дамскую сумку, долго в ней рылась, приговаривая: «Сейчас-сейчас», и наконец-таки выудила черный блокнот с потрепанными краями.

– Вот! Восемь, четыреста семнадцать… – продиктовала она длинный номер мобильного телефона.

Кирилл записал. Если этот Иван преступник, то, скорее всего, номер зарегистрирован на подставное лицо.

– Когда он у нас жил, мне как-то срочно позвонить понадобилось родственнице, на Урал. Она в больнице с почками лежала, но, слава богу, все обошлось. А у нас в поселке связь из рук вон плохо работает, в райцентр иной раз не дозвониться, не то что в Екатеринбург. Посетовала я вслух, что и не связаться с родней, не узнать, как здоровье, а Иван, как лиса, тут как тут. Возьмите, говорит, Варвара Степановна, мой телефон, звоните, куда вам надо. Мне неудобно было, все-таки дорого, особенно с мобильного, но он настоял на своем.

Когда Мариночка пропала, я вспомнила про тот случай. В райцентр специально приехала, с узла связи в Екатеринбург позвонила, думала, может, у родственников номер Ивана отобразился и они мне его скажут? Так и вышло. Они подумали, что это наш новый номер, и записали его. Я, конечно, Ивану звонила, и не раз. Но там всегда один и тот же ответ: номер не обслуживается.

– Это хорошо, по номеру мы его найдем, – пообещал лейтенант и смутился. Чертова работа! На ней без вранья не обойтись. Конечно же, искать он не станет – начальство ему не даст, ибо других, более серьезных, дел выше крыши.

– Найдите, только обязательно! – в глазах Лариной вспыхнул огонек надежды. – Ты мальчик умненький, хорошо учился, сразу видно. Я в школьной библиотеке всю жизнь проработала, так что знаю, что говорю. Вам и верить можно, не то что балбесу какому-нибудь.

Звереву стало еще неудобнее. Ему дают авансы, рассчитывают на него, а он…

– Тогда на сегодня все, – сообщил он, давая понять, что разговор завершен. Женщина неохотно поднялась с места, сгребла свою громоздкую сумку и направилась к выходу.

– Вы найдете Маринку, я вам верю, лейтенантик! – сказала она уже в дверях.

Зина. 90-е годы. Прибалтика