ДАР БЕЛОГО АСТРОНАВТА

— Олег немного ошибся, — внесла ясность Влада Изотовна. — В ледниках не

тридцать миллионов, а двадцать восемь и восемь десятых. Но ошибка незначительная, и

команда «Любознательных» получает восемь очков.

В стане «альбатросовцев» пронесся жалобный, протяжный стон.

Теперь пришла очередь Живцова задавать вопрос. Он преобразился. Лицо его стало

напряженным, глаза сощурились.

— Какой цветок расцветает раньше всех весной? — спросил он.

— Подснежник! — хором, как один, отозвались «альбатросовцы».

— Это ваш окончательный ответ? — улыбнулась Влада Изотовна.

Все обернулись к капитану Пашке Многолету. Тот хмурился, глядя в пол.

— Нет, не окончательный, — поднялся он. — Первым зацветает горицвет.

Влада Изотовна сделала отметку в блокноте:

— Пять очков.

Пашка сел под ликование своей команды. Но тут же вскочил и предложил одному из

команды «Любознательных» выйти к доске.

Живцов повернулся к Макару и зашипел:

— Ну, Синицын, ты еще не отвечал. Иди, выручай команду! Наверное, какую-нибудь

задачку дадут, а ты их щелкаешь как орешки.

Синицын, подталкиваемый многими руками, напутствуемый пожеланиями, выбрался

из рядов своей команды и подошел к стоявшей в углу черной глянцевой доске.

Там он привычно взял мел и неожиданно почувствовал уверенность: «Уж задачку-то я

решу».

— Нужно нарисовать, — раздался голос Многолета, — капусту, огурец, желудь,

собаку, кота и коня.

— Пустяки, это же просто! Дуй, Синицын!

— Только, — продолжал Многолет, подняв руку, — морскую капусту, морской

огурец, морской желудь, морскую собаку, морского кота и морского коня.

Все это он проговорил с наслаждением, каждый раз выделяя слова «морской»,

«морская»... У Синицына даже зубы заныли. Что рисовать — он и представления не имел.

Каких-то морских собак, котов... А какие они? Может, такие же, как и сухопутные, только

побольше размером? Кот величиной с кита? А какой тогда конь? Постой, постой... Какие-

то неясные воспоминания возникли в голове у Синицына. Морской конь, морской конек...

Правильно, морской конек! Макар не раз видел его в детских книжках. Он похож на

шахматного коня, только вместо гривы — колючки.

И Синицын торопливо принялся рисовать шахматного коня. Правда, получился он

немного кривой, но зато похожий.

Особенно старательно Макар вырисовывал круглую невысокую подставку.

Сзади захихикали, Синицын обернулся.

— Что это? — Пашка тыкал перед собой пальцем и заливался смехом.

— Морской конь!

«Альбатросовцы» грохнули хохотом.

— Шахматный это, а не морской, — отрезал Многолет. — У морского никакой

подставки нет, а хвост острый, как шило.

И тут Синицын услышал со стороны своего класса сильное шипение, как от клубка

змей, он увидел множество устремленных на него укоризненных и сердитых глаз. Но одни

особенно поразили его — удивленные и презрительные — глаза Поспеловой. Он понял,

что, дав честное слово и не выполнив его, оказался болтуном в глазах девочки, которая

ему нравилась больше всех.

Синицын опустил голову, положил тихонько мел и поплелся на свое место...

Долго еще продолжался турнир между «Альбатросом» и «Любознательным». Макар в

это время горько думал: «С завтрашнего дня опять начну двойки хватать. Все. Наверное,

пропал мышонок Тик-Так. Кончилось волшебство. Что делать?»

Он еле дождался конца турнира, даже толком не поняв, кто кого победил. Макару

было не до того.

Расталкивая всех, он пробирался к двери. Кто-то с размаху хлопнул его по плечу:

— Что же ты подвел нас, Синицын?

Он даже не оглянулся. Схватив с вешалки пальто, выскочил на улицу.

ГДЕ ТЫ, ВОЛШЕБНИК ТИК-ТАК?

Рваные тучи неслись по небу, ветер хлестал по ногам сухими листьями. Макар бежал,

горестно бормоча себе под нос:

— Бедный я, несчастный... Один раз удача привалила — не учить уроки, да и то

ненадолго. Теперь опять страдать над учебниками, зубри — ой-ой-ой! — чуть не

прискуливал он.

Отомкнул дверь — дома никого. Затаив дыхание, Макар направился на кухню. Вдруг

из темноты появился Обормот и начал тереться об его ноги. Наверное, колбасы просил. А

может...

Синицын испугался.

— Обормот, ты?..

Кот сыто и нахально замурлыкал. Макар схватил его за шиворот:

— Признавайся, слопал Тик-Така?

Кот сучил лапами и закатывал глаза. Из-под кровати за этой сценой одобрительно

наблюдал Брехун, поблескивая крохотными глазками. Кот со своими пакостями сидел у

него в печенках.

— Все ясно, — грустно сказал Синицын. — Ты подкараулил маленького беззащитного

мышонка и съел его. Сожрал! Что, скажешь, не так? Эх ты! Ведь это волшебный

мышонок! Сказал бы мне, что есть хочешь, я бы тебе килограмм колбасы приволок!

Честное слово! Уходи, не хочу тебя видеть, — и он отшвырнул Обормота.

Кот улизнул под кровать. Макар тихонько отворил дверь на кухню. Прислушался.

Ветер завывал за окном. А на холодильнике сидел живой мышонок.

— Ты меня звал, добрый мальчик? — спросил он.