Дао воина

– Старуха с простреленным лицом говорит, что слышала, как матерились по-русски…

Восьмидесятисемилетней старухе выстрелили в голову. Пуля вошла через одну щеку, сломала вставную челюсть и вышла через вторую. Ранение легкое, и старуху больше заботит то, что она осталась без зубов, чем само ранение. Шамкая, едва ворочая пораненным языком, она рассказала следователям, что видела. А видела она не много, потому что не выходит из своей комнаты уже почти десяток лет – ноги не слушаются.

Ильдар возразил:

– А на каком языке матерятся боевики?.. Что ваши, что наши – таджикские… Мне рассказывали, что даже в Афгане, во времена той войны, моджахеды матерились по-русски. Нахватались от наших солдат…

– Но стрелял-то в старуху человек в форме?

– В какой форме? В какой форме здесь ходят военные? В «парадке» или в «камуфляжке»? Может быть, с полковым оркестром? – Ильдар даже голос повысил, рассчитывая, что таким образом сможет убедить опера в своей правоте. – И боевики – не забывай! – тоже не в цивильных костюмах по горам шляются.

– Боевики не стали бы уничтожать все село… – настаивал Саид-Магомет. – У нас нет таких данных ни по одному случаю за две войны. Они расправились бы с кем-то, кто открыто считает себя их врагом, но не посмели бы уничтожить всех, потому что это сразу настроило бы народ против них… Я уверен… Так поступать не в интересах боевиков… А искать всегда надо заинтересованное лицо… Только заинтересованное лицо… И девочка слышала русскую речь…

– Во-первых, Абу Малик,[6] говорят, до сих пор не выучил чеченский как следует… Только на бытовом уровне общается… Во-вторых, девочка не знает русского языка и не может утверждать, что говорили именно по-русски. Говорить могли на любом языке, вплоть до китайского. Если помнишь, среди боевиков несколько китайцев числится… Мы с тобой должны истину установить, а вовсе не поддаваться настроению и огульно кого-то обвинять. Так давай будем устанавливать…

– Все равно боевикам бойня невыгодна… Они рискуют потерять последнюю поддержку… Это село не входило в число самых лояльных к власти Грозного… Каждый мужчина имел автомат и, думается мне, не для защиты от соседей… И я уверен…

Набиев поднял с земли стреляную гильзу. Показал:

– Патрон «7,62». Стреляли из «АК-47», который давно снят с вооружения.

– Я видел гильзы и от «АК-74»… Тоже валяются… А старые «калаши» могли взять для маскировки. Боевики, наоборот, взяли бы только «семьдесят четверки»… Я уверен в этом…

– А я не могу быть уверенным ни в чем, пока у меня не будет конкретных доказательств. Хотя, признаюсь, сомнения есть и у меня. Но это только сомнения, и не больше… Будем искать, будем думать…

Ильдар резко обернулся на звук приближающихся шагов.

– Что там еще?..

Большую следственную бригаду сопровождают и охраняют два взвода спецназовцев внутренних войск. Как положено: чем больше прокурорских работников задействовано, тем больше отряд сопровождения. Последняя фраза старшего следователя относилась как раз к спецназу. Командир группы сопровождения старший лейтенант Романов вразвалочку, чуть косолапя, подошел к Набиеву и Ягадаеву. Приложил руку к «краповому» берету так, что непонятно – честь офицер отдает или просто приветственно взмахивает рукой. Впрочем, прокуроры – люди полувоенные и мало обращают внимания на такие военные тонкости, к тому же хорошо понимают, что сами спецназовцы отнюдь не строевики.

– Товарищ полковник, вас на связь требуют. Из Грозного… Срочно…

Набиев со вздохом кивнул оперу, будто бы этим кивком советовал тому впредь думать, перед тем как высказывать свое мнение, и направился к вертолету, рядом с которым развернут полевой автономный узел связи. Радист-сержант торопливо встал с расстеленной плащ-палатки и протянул старшему следователю наушники и микрофон. Ильдар приложил к уху только один наушник и поднес микрофон ко рту, взглядом спрашивая радиста, кому он так срочно понадобился. Впрочем, дело это должно иметь большой резонанс, и потому беспокоить руководителя следственной бригады, можно не сомневаться, будут часто. И не только из Грозного, но и из самой Москвы. Обычно подобные дела берутся на контроль самыми высокими инстанциями. Вплоть до первого лица государства.

Радист только устало пожал плечами и поморщился. Хотя узел связи устроен в стороне от места происшествия, но запах разлагающихся на жаре трупов и до него доносится даже в отсутствие ветра.

– Слушаю, Набиев.

– Ильдар Юсупович… – раздался незнакомый голос.

– Юсуфович… – поправил старший следователь.

– Ильдар Юсуфович, полковник Назаров из РОШ[7] беспокоит.

– Слушаю вас, товарищ полковник.

– У нас тут предвидятся неприятные гости, которые к вам рвутся…

Предчувствие старшего следователя не обмануло. Разговор не предвещает ничего хорошего.

– Нам гостей не хотелось бы видеть. Здесь совсем не так уютно, как кому-то кажется.

– Тем не менее… Приказ пришел из Москвы… Принять! Приказы, как вам известно, не обсуждаются. Принять и обеспечить доступ… То есть иностранные журналисты и эксперты ПАСЕ[8] желают знать, что там у вас произошло…