Дао Кенгуру

…Тут воспоминания спецагента Смит были резко прерваны: в той стороне, куда она смотрела, но далеко к северу, будто полыхнула гигантская фотовспышка. На миг все вокруг показалось черно-белым, угловатым, как картинка грифелем на листе бумаги. Мгновением позже, на месте вспышки возникла полусфера, сияющая, как солнце, и медленно взлетающая над едва видимой отсюда полоской континентального берега. Удивленные возгласы в салоне авиалайнера в этот момент сменились криками ужаса. Пассажиры выкрикивали что-то нечленораздельное, а потом кто-то сказал: «Это Лос-Анджелес! Там был Лос-Анджелес!». Джоан Смит как-то отстраненно наблюдала за огненной полусферой, уже поднявшейся выше перистых облаков, и начавшей менять очертания, превращаясь в гриб. «Да, – промелькнула мысль, – конечно, Лос-Анджелес, главная мишень вероятного противника при ядерном ударе по Калифорнии. Вот мы и доигрались в молчанку, в распил бюджета, в PR для выборов, в фондовую биржу».

– Джоан! – окликнул ее кто-то, и энергично тряхнул за плечо.

– Отвали, – сказала она, не оборачиваясь, – поздно метаться, все просрали уже.

– Джоан! Что с тобой, блин!..

– Со мной-то? – переспросила Смит… И открыла глаза. Она лежала на лежбище под навесом на палубе маленького катамарана. Рефлекторно она сразу же прикрыла глаза ладонью, потому что в лицо ударил ослепительный свет от краешка солнца, только что вынырнувшего из-за горизонта. Над лагуной Табуаэран разгорался рассвет 26 июля.

– Хэй, гло, что тебе такое приснилось? – спросил лейтенант Барбус.

– Мне? Черт! Мне приснился термоядерный взрыв над Лос-Анджелесом.

– Вот нечего работать до середины ночи, – проворчал он, – давай, повернись и засыпай нормально. Сейчас 5 утра. Еще часа два точно можно поспать, ага…

11. Атака овцекролика и ее последствия.

14 июля. 16:05. Остров Косраэ. Западный берег. Fare Corwin.

Корвин вернулся домой с мини-верфи (хотя, уже не «мини», а «миди»), размещенной в комплексе из четырех внушительных купольных ангаров, в трехстах шагах от дома. По сложившейся привычке, он, сначала, шлепнулся на циновку под парой пальм во дворе, сбоку от лесенки, ведущей на веранду, и стал смотреть на небо. Вид хаотичных, кое-как наляпанных белых пятнышек кучевых облаков на лазурном куполе небесного ангара примирял его с неидеальной организацией всех процессов в галактике, в частности, с неидеальным выполнением производственного регламента в фирме «Summers-Warf». Казалось бы: неужели так трудно сначала проверить качество профиля и только потом, убедившись, что профиль ОК, нарезать его, просверлить технологические отверстия, и смонтировать готовые лопасти в агрегат-ротор? Но рабочие, вроде, толковые молодые ребята – корейцы, иногда забывают это сделать. По «закону бутерброда», точно тогда подворачиваются дефектные профили. Узнают ребята об этом лишь в фазе финальной проверки, и приходится демонтировать, на хрен, несколько роторов, нарезать новые лопасти… Треть дня – скату под хвост, и вместо дюжины машин за день имеем восемь. Рабочие-корейцы утешают ворчащего Корвина: «шеф, не нервничай, догоним график за неделю, и прибыль не потеряем». De puta madre! Дело не только в графике и в прибыли! Дисциплина, культура труда, регламент производства, вот в чем еще дело! Если мы не заметим какой-то ляп, а человек на этом йолоптере полетит, то что?.. Вот, то-то же!

«Нет в жизни гармонии, – подумал Корвин, – вот говорят: если авиа-инженер придумал, спроектировал, рассчитал и запустил в производство хоть одну свою модель, то он уже состоялся, как профи-личность. Но дьявол сидит в деталях. Что значит придумал? Если разобраться, то «воздушное колесо» для автожира придумано в начале Второй мировой войны Рудольфом Шривером, авиа-инструктором «Luftwaffe». Но, у Шривера не было компьютера и базы данных по аэродинамике. Со временем он разобрался бы даже без компьютера. Наверное, Шривер связался бы с британцем Элиотом Рое, наследником исследований испанца Хуана Сиерва, автора первой теории автожиров. Вместе они доделали бы теорию устойчивости свободного несущего ротора… Но, началась война, Шривер и Рое оказались по разные стороны… Так что разобрался я, причем случайно, потому что на Кюсю не фиг было делать, кроме как складывать оригами. Вот, теперь штампуем йолоптеры, по сто штук в декаду. Обалдеть можно, какая простая машина получилась. Даже штаб флота заказал полсотни – для базовых летных школ. Пробная партия. И на форуме сайта ассоциации летных школ есть тема: йолоптер – автожир с колесом Корвина. Блин! Оно не Корвина, оно Шривера! Ладно, что уж теперь. Вот, с дисциплиной на производстве надо разобраться… Завтра подумаю, с чего начать».