Дао Кенгуру

– О! – уважительно произнес вице-мэр, – Даже на отдыхе вы не забываете о профессии! Наверное, это модели каких-то летательных машин, вроде геликоптеров, правильно?

– Да, это один из классов машин с несущим ротором.

– Очень интересно, кэп Саммерс! – объявил Ониши Мамору и, продолжая осматривать предметы в холле, наткнулся взглядом на укулеле, – А кто играет на гавайской гитаре?

– Я немного играю, под настроение, – сказал резерв-штаб-капитан.

– О! Замечательно! А можно послушать, если вам это не очень трудно?

– Ну… – Корвин взял укулеле и, поочередно коснулся пальцами струн, вызвав тихую и мелодичную серию чистых звуков, – …Есть такая старая песня про летчиков, которые мечтают вернуться домой. Она называется «Bird of Paradise»…

Who are you? Who am I?

Is it real do we touch the sky?

Nothing's real – all disguise

Said the birds of paradise…

…Flying home, flying home,

To the land that you once have known…

Песня создала несколько грустное задумчивое настроение в компании, и это вызвало некоторый протест у команды Корвина.

– Кэп, давай что-нибудь веселое, а? – предложила Лирлав.

– Веселое? – переспросил он.

– Да, такое, для ситуации. Стол – вино – компания…

– Для ситуации? Ладно. Только все должны помогать. Берите чашки и отбивайте ритм, примерно вот так: Та-та-та-та-там…Та-та-ти… Та-там… Ну, смелее!

Оба японца (майор полиции и вице-мэр) моментально поддержали идею. В Японии за столом приняты такие коллективные развлечения. Или караоке. Или что-то вот такое. Прошло несколько минут, ритм был организован, и Корвин объявил:

– Значит, так. Эта песня древняя кельтская. Потом она стала гимном ИРА, ирландских сепаратистов Белфаста. А потом, в германском переводе, гимном Люфтваффе во время Второй Мировой войны. Она про то, как люди вместе пьют, вместе работают, и вместе сражаются за свою свободу. Позитивно в общем… Ну поехали! Все стучат чашками!

Was wollen wir trinken, sieben Tage lang,

Was wollen wir trinken, so ein Durst!

Was wollen wir trinken, sieben Tage lang,

Was wollen wir trinken, so ein Durst!

Es wird genug f;r alle sein,

Wir trinken zusammen, roll das Fass mal rein…

Песня ирландских сепаратистов в военно-воздушной германской версии для паба, как водится, подняла градус общения за столом. Вице-мэр, набравшись куража, попросил гитару, попробовал взять несколько аккордов на не совсем обычном четырехструнном инструменте, решил, что получается неплохо, и предложил.

– Хотите, я спою русскую песню, тоже времен Второй мировой войны?

– Вы так хорошо знаете русский язык, Мамору-сан? – удивился майор полиции.

– Нет, Набуо-сан, только чуть-чуть. Мне довелось побывать однажды в Хабаровской Республике, на открытии нового центра сайберско-японской дружбы, так что я знаю несколько русских фраз, но спеть песню по-русски не могу. Я спою по-японски, есть хороший перевод. Песня называется «Katyusha». Представьте, как на берегу великой сайберской реки Хайхэ цветет яблоня, и прекрасная девушка поет о своем любимом, ушедшем на войну. Девушка верит, что он будет храбро сражаться и вернется домой.

Изложив такое предисловие, вице мэр спел песню, достаточно уверенно справляясь с четырьмя струнами. Некоторые сбои голоса он компенсировал громкостью.

Ringo no hana hokorobi

Kawamo ni kasmitachi

Kiminaki sato nimo

Haru wa shinobi yorinu

Kishibe ni tachite utau

Katyusha no uta

Harukaze yasashiku fuki

Yume ga waku misora yo…

Так или иначе, соло вызвало одобрение слушателей, и Ониши Мамору, войдя во вкус, предложил гостям научить их настоящей японской песне, времен той же войны.

– Что за песня? – живо заинтересовалась Ригдис.

– Это, – произнес вице-мэр, – о молодом пилоте-камикадзе. Он размышляет о вечности, вспоминая своего товарища, который уже погиб, однако этот молодой человек верит в неразделимость их судеб, и в их будущую встречу весной в храме Ясукуни…

…

Часом позже, кабинет дежурного администратора VIP-сектора того же отеля.

Итимори Сеичи, администратор, был в полном недоумении, и ему было просто ужасно неудобно перед уважаемым гостем. Гость – 33-летний Фудзивара Ямато – с интересом прислушивался к нестройно поющим голосам, доносящимся со стороны одного из VIP-коттеджей. Они с воодушевлением исполняли Гимн Камикадзе:

Kisamatoore to wa doki no sakura

Onaji kokutai no niwa ni saku

Aoida yuyake minami no sora ni

Imada kaeranu ichiban-ki...

(Мы с тобой цветы сакуры, росли в одно время

Во дворе одного авиационного корпуса

Я смотрел в багровое закатное южное небо,

Твой самолет летел первым, и не вернулся).

…

Фудзивара Ямато послушал немного, а потом спросил:

– Они там сильно выпили?

– Нет, – Итимори Сеичи покачал головой, – не очень сильно, к сожалению.

– Почему, к сожалению? – удивился молодой Фудзивара.

– Потому, – пояснил администратор, – что если бы сильно выпили, то уже заснули бы, наверное, а так они способны развлекаться хоть до утра. Я боюсь, кто-нибудь запишет аудио, и будут проблемы. Я не уверен, что такие песни разрешено петь…

Тут, будто вняв желаниям дежурного администратора, Гимн Камикадзе завершился.

– Ладно, – сказал ему Фудзивара, – я пойду, а вы не слишком нервничайте.