Дао Дзэ Дун

— …Наверно, партии и правительству, — предположил Страхов.

Дрозофила задумалась. Такой подход для нее был, видимо, нов и чем-то интересен.

— Сегодня еще два небольших программных теста, — сказала она, мысленно вернувшись к программе. — Один здесь, другой в Шанхае.

«Шанхай» Страхов воспринял, как кодовое наименование некого особого блока.

— …А потом личное время, — добавила Дрозофила. — Подумай, чем бы ты хотел закончить день.

Наверно, Страхов выглядел ошарашенным.

— Ну там, прогуляться по лесу… — начала перечислять она. — В какой-нибудь природной зоне. У нас есть большие интактные участки по всему миру… Или еще что-нибудь. Скалолазанием заняться, если ты любишь.

— А есть у вас что-нибудь такое, чего нет у нас? — наконец, пришел в себя Страхов.

— Ну… у меня есть право, скажем, собрать две команды, и ты поиграешь в футбол по-настоящему, — предложила Дрозофила. — На каком-нибудь знаменитом стадионе. Сан-Сиро или Маракана.

— Подожди… Футбола у нас навалом! — опять опешил Страхов.

— Смотря какого, — загадочно улыбнулась Дрозофила. — Это к вопросу о следующем базовом тесте. Ты сыт?

— Пожалуй что… — кивнул Страхов.

— Тогда вперед. — Она прошла в ближайший проем между столов и указала на угол противоположный выходу из жилой зоны. — Нам туда, там подъем на следующий уровень.

Пока они проходили это расстояние, Страхов еще раз огляделся. У обеих сходившихся под углом станций не было глухих концов — там, опять под углом, начинались другие отсеки.

— А там что? — спросил Страхов.

Дрозофила остановилась.

— То же самое, что здесь. И там, и там, — сказала она, раскинув руки в стороны, как доисторический регулировщик движения. — Рабочая зона каждого уровня — это такой пятиугольник, пентагон… или пентаграмма, если хочешь. Внешние стороны пентаграммы, сходящиеся под углами — это и есть станции технического обслуживания сооружений. Внутренние лучи — коридоры жилой зоны. По такому коридору мы сюда вышли… Все остальное внутреннее пространство пентаграммы — жилая зона, хозяйственная зона, инфраструктура… — Она опустила руки и подняла правую, указывая пальцем в потолок. — Мы сейчас на нижнем уровне. Следующий, выше, меньше по площади, третий еще меньше. Так в плане образуется пирамида, вершина которой выходит на поверхность земли…

— Так мы под землей?! — поразился Страхов, хотя об этом можно было давно догадаться по дизайну и антуражу «станции Комсомольская» и отсутствию окон дома у Дрозофилы. — И глубоко?

— Здесь глубина около двухсот пятидесяти метров, — сообщила Дрозофила. — На вершине — центр управления и технического обслуживания самой «пирамиды». Этот пентакль-пирамида обслуживает Москву и ближайшие области. Там, наверху, работают ауты высшего уровня. Они способны воспринимать такое…

Дрозофила не договорила.

— Что? — рискнул поинтересоваться Страхов, раз уж намекнули.

— Я даже не знаю, — с девичьей непосредственностью ответила Дрозофила. — Но не исключаю, что они могут регулировать вулканическую активность, к примеру… движение материковых плит, какие-то климатические параметры…

— Ядерные процессы на Солнце… Скорость движения Солнечной системы в Галактике… — экстраполировал Страхов.

— Может, и это тоже, — даже не улыбнулась Дрозофила, по чему Страхов и решил, что дело вселенского аутсорсинга зашло куда дальше, чем можно себе представить. — Ведь Солнце не вечно, и надо эту проблему как-то решать… Наверно, для этого нас природа и сотворила, как ты думаешь?

— «Нас» — это аутов? — уточнил Страхов.

Дрозофила была сама политкорректность:

— И аутов тоже.

— И ты считаешь, что вас для этого именно природа сотворила? — чем-то — еще сам не понял чем — не удовлетворился Страхов.

— Ну а кто?.. — пожала плечами Дрозофила. — Бог Единый, в которого христиане верят?

— Мусульмане, иудеи… — продолжил Страхов.

— Это же так давно было! — удивилась Дрозофила. — Теперь так только на Луне думают, разве нет? Разве они не все там?

«Может, все-таки чего-то ауты не знают…» — с надеждой подумал Страхов.

Дрозофила спросила уже явно с исследовательским интересом:

— А ты что, думаешь, как они?

Страхов хотел было соврать для пущей путаницы, но не стал, подумал, что не пройдет, и он расколется потом на каком-нибудь хитроумном тесте.

— Я не знаю, — сказал он. — Меня не учили в Бога верить. Я не знаю, как это делается. А как подключиться к аутсорсинговой колонии на Луне, я пока тоже не знаю.

— Меня тоже не учили… И что происходит на Луне, я тоже не знаю. Может, в стадии проекта… Еще какие-нибудь вопросы на этом уровне остались? — повела она рукой, охватывая пространство вокруг.

— Может, потом возникнут, — предположил Страхов.

— Еще вернемся, — сказала Дрозофила и добавила: — Торопиться некуда.

«Проговорилась!» — подумал Страхов и представил себе старое время, спецколонию и осужденного на пожизненное заключение, который с такими вот словами — «торопиться некуда» — уходит с прогулки обратно в помещение.