Дао дэ цзин

Лао-цзы развивает свою любимую тему целостной практики и целостного видения мира, так что Хэшан-гун выбирает в качестве заголовка данного речения ключевое понятие даосизма – «неделание». Для мудреца, который приникает к средоточию мирового круговорота и последней глубине своего опыта, всякое действие – крайность, всякое слово – лишнее. Вот лучшее предостережение всем реформаторам: тот, кто живет «сердцевиной» бытия, не имеет точки опоры, чтобы перевернуть мир. Последнее столетие преподнесло человечеству один серьезный урок: невозможно уговорами или принуждением переделать кого бы то ни было. Действовать таким образом – это наивность, легко переходящая в преступление. Но мудрый может открыть сердце открытости бытия и вместить в себя мир. Самое же поразительное в даосском видении – это, пожалуй, то, что в пределе предметной деятельности человека, где работа уже неотличима от творчества и действие сливается с состоянием, труд, искусство и ритуал предстают как одно нераздельное целое, и это единство наглядно воплощается в ритуальных сосудах для жертвоприношения. Такова даосская версия утопии «органопроекции» человечества.

Комментарий Ван Юаньцзэ: «Мудрый сердцем пребывает в согласии с отсутствующим, дабы соответствовать всем переменам. В деяниях своих он свободен от озабоченности: так зеркало отражает предметы. Прочие же люди полагают, что обладают наличным, попусту всматриваясь во внешние образы, а желая обладать радостью, не могут испытывать ее».

Комментарий Ван Би: «Природа всех вещей – это то, что таково само по себе. Eй можно следовать, но ее нельзя сделать, в нее можно вникать, но ее нельзя удерживать. У вещей природа неизменна, а когда пытаются сотворить, губят ее. Вещи приходят и уходят, а когда пытаются удержать их, теряют. Премудрый человек постигает то, что таково само по себе, приходит к природе и прозревает закон всего сущего, поэтому он следует и ничего не делает, принимает – и ничего не навязывает, устраняет все, что ввергает в заблуждение, и отбрасывает все, что рождает соблазны. Поэтому его сердце не ведает смущения, а природа вещей претворяется сама собой».

Разъяснение Цао Синьи: «Люди более всего почитают власть над миром, как же могут смягчиться их сердца? Поэтому Лао-цзы пресек человеческую алчность, заявив, что божественным предметом нельзя владеть в одиночку. Этот божественный предмет есть покой и благополучие народа; если им пользоваться в своих корыстных интересах, непременно навлечешь на себя всеобщее озлобление. Ум одного человека крайне ограничен, а событий в мире – бесчисленное множество. Как может один человек иметь диктаторские права над целым миром? Вот почему древние мудрецы отбирали на службу достойных и способных и обучали их управлять миром как божественным предметом».

XXX

Тот, кто берет Путь в помощь господину людей,
Не подчиняет мир силой оружия:
Ибо это навлечет скорое возмездие.
Где стояло войско, там вырастут бурьян и колючки,
Где прошла война, там будет голодный год.
Искусный [стратег] ценит только плод
И не пользуется случаем, чтобы стать сильнее.
Одержав победу, не кичится;
Одержав победу, не бахвалится;
Одержав победу, не гордится.
Он побеждает словно поневоле.
Он побеждает – и не показывает силы.
Кто накопил силу, быстро одряхлеет,
Это означает «противиться Пути».
А кто противится Пути, скоро погибнет.

Примечания к переводу

1. Комментаторы расходятся в толковании первой строки. По мнению Ван Би, в ней говорится о подданном, который помогает правителю идти праведным Путем. Мнение Ван Би принято большинством переводчиков. Хэшан-гун же полагает, что здесь имеется в виду сам правитель, который «может подкрепить свое правление праведным Путем». Предлагаемый перевод отчасти сохраняет двусмысленность оригинала.

2. Вторую строку Хэшан-гун и Ван Би трактуют как самостоятельное позитивное суждение: «В делах своих желают возвратиться к недеянию» (Ван Би), «В делах своих берут ответственность на себя, не укоряют других» (Хэшан-гун). Начиная с Ли Сичжая, комментаторы расценивают данную фразу как предупреждение о возмездии за злодеяния. Подобная трактовка больше соответствует контексту.

3. Строка 4 отсутствует в мавандуйских и ряде других древних списков. Некоторые старые толкователи считали ее комментарием к предыдущей строке.

4. В 5-й строке слово «стратег» добавлено по смыслу. Интересно, что в военном каноне «Сунь-цзы» идеальный полководец обычно называется именно «искусным» (шань).