Данте

Он ударяет кулаками по столу с такой силой, что, кажется, вся комната сотрясается, а бумаги с его стола разлетаются по полу:

— Хватит!

Я вздрагиваю, делая шаг назад, ожидая, что он придет за мной. Но вместо этого он откидывается на спинку стула:

— Тебе это никогда не надоедает? — говорит он со вздохом.

Я хмуро смотрю на него:

— От чего? Я устал от многих вещей, так что тебе придется быть немного конкретнее.

— Бороться со мной во всем. Каждый божий день находить что — то новое, чтобы злиться на меня?

Я открываю рот и в шоке моргаю, глядя на него:

— Разве ты и твоя семья не устали находить способы вывести меня из себя? — я возражаю. — Ты попросил меня выйти за тебя замуж только для того, чтобы твой отец не заставил тебя убить меня и нашего ребенка вместо этого, и я не должна злиться из — за этого? Я должна перевернуться с ног на голову и быть благодарным за то, что ты не такой жестокий и ужасный человек, каким мог бы быть? Это верно?

— Мой отец долгое время ни к чему меня не принуждал, Кэт.

— Я не верю тебе, Данте. Я не верю ни одному слову, слетающему с твоих уст, потому что каждый раз, когда я нахожу способ помириться с тем, что, черт возьми, происходит между нами, ты бросаешь мне огромный вызов.

Он смотрит на меня, не дрогнув.

— Но на этот раз все кажется еще хуже, потому что на этот раз я тебе поверила, — я вытираю глаза, когда они наполняются слезами.

Его язык высовывается, когда он облизывает нижнюю губу.

— И теперь я узнаю, что мы вообще не замешаны в этом. Я ни в чем из этого не участвую. Здесь только ты и твоя семья и все, что лучше для империи Моретти. Итак, поздравляю, Данте, ты наконец победил. Я сдаюсь. Ты побежден. Ты делаешь все, что, черт возьми, захочешь, а я буду стоять рядом, кивать и улыбаться, как идеальная женушка. Если это то, что нужно, чтобы оставаться здесь, чтобы я могла видеть, как растет мой ребенок, то да будет так.

Его глаза темнеют, как будто то, что я сказала, каким — то образом причинило ему боль. Прежде чем он успевает ответить мне еще одной репликой, я выхожу из его кабинета. Тот факт, что он даже не пытается остановить меня, только еще больше доказывает мою точку зрения.

Глава 34

Данте

Дверь за ней закрывается, и я сижу в ошеломленной тишине. Она говорит, что я победил, так почему же я чувствую себя так, словно только что проиграл? Потому что я не хочу побеждать с ней, и определенно не таким образом. Видеть ее такой сломленной — это как будто осколок льда пронзает мое сердце.

Я мог бы придушить свою сестру за то, что она рассказала Кэт о нелепом ультиматуме моего отца. Джоуи вызывает здесь слишком много драмы. Мне нужно найти ей какое — нибудь занятие, чтобы занять ее, пока она не свела мою будущую жену, а по умолчанию и меня, с ума.

Джоуи находится в логове, когда я нахожу ее несколько минут спустя.

— Привет, — говорит она с усмешкой, когда я вхожу в комнату, совершенно не обращая внимания на бойню, которую она устроила в моей жизни сегодня.

Я сажусь в кресло:

— Почему ты так жестока к ней, Джоуи?

Она моргает, глядя на меня:

— Жестока к кому?

— Гребаная мать Тереза, — огрызаюсь я. — Кэт, очевидно. Кого, черт возьми, ты думаешь, я имею в виду?

— Я не жестока к ней. Я чертов луч солнца, — огрызается она в ответ.

— Так какого черта ты рассказал ей о папе? О том, что он сказал о женитьбе на ней?

— О, — она морщится, завинчивая крышку на бутылочке с лаком для ногтей. — На самом деле я не делала этого специально. Это просто как — то само собой вырвалось.

— Ну, она чертовски зла на меня из — за этого, и она… — я вздыхаю.

— Она что?

Я сглатываю, когда эмоции подкатывают к горлу:

— Она действительно расстроена. На этот раз я действительно облажался.

— Ты все время облажаешься, когда дело касается ее. Вы двое ссоритесь и миритесь. Это вроде как в твоем духе.

Я провожу рукой по волосам и откидываюсь на мягкую спинку кресла:

— Я не думаю, что смогу так легко все исправить, Джоуи.

— Почему? Что она сказала?

— Она думает, что я женюсь на ней только потому, что у меня нет выбора. Она упомянула Николь. Она спросила меня, поставил ли мне папа такой же ультиматум, когда я согласился жениться на ней.

— Ой.

— Затем она спросила, беременна ли Николь тоже.

Джоуи морщится:

— Двойной ай.

— Именно, — я провожу руками по волосам и вздыхаю.

— Итак, ты сказал ей правду? — спрашивает она, как будто это было так просто.

— Ты знаешь, что я не могу. Пока нет.

— Ты ей не доверяешь?

Когда моя сестра не ведет себя как стерва, с ней приятно поговорить:

— Я не знаю. Она не из нашего мира, Джоуи. Если бы она знала все…

— Я понимаю. Но альтернатива в том, что она ненавидит тебя за то, что, по ее мнению, ты сделал.

— Лучше, чем ее ненависть ко мне за то, что я на самом деле сделал.

— Возможно. Но я полагаю, что если она тебя уже не ненавидит, то ничто не сможет этого изменить.

— Но она действительно ненавидит меня, Джоуи.

— О, не будь таким драматичным. Конечно, она этого не делает. Но есть простое решение твоей текущей проблемы.

— Есть?

— Да, — говорит она, закатывая глаза.

— Тогда просвети меня, сестренка.