Даниил Андреев

В предотъездные дни он побывал в Кремле: «Впечатление огромное и глубокое, хотя ни в Грановитую, ни в Оружейную мы не попали. А интерьер Василия Блаженного! Чудо!»⁶⁶²

Пришло известие о суде над Гудзенко, получившим пять лет лагерей по 58-й статье. Такого исхода Андреев не предполагал и писал его оставшейся с полугодовалым сыном жене: «Насколько я понимаю, оснований для подобного приговора нет, и, конечно, надо упорно бороться, чтобы допущенная несправедливость была исправлена»⁶⁶³. Но Гудзенко ждал Дубровлаг. А Шатова освободили ввиду безнадежной болезни.

Накануне отъезда сообщили о пересмотре андреевского дела и отмене обвинения пленумом Верховного суда СССР. Теперь он мог прописаться в Москве. Но заняться этим решили осенью. Во-первых, нужно получить справку о реабилитации. Во-вторых, на Москву надвигался Всемирный фестиваль молодежи и студентов, и уже начались проверки неблагонадежных, высылки за 101-й километр. И 1 июля в десять вечера на Южном речном вокзале у Данилова моста Андреевы сели на теплоход.

3. Копаново

В Копаново – село на правом окском берегу между Рязанью и Касимовом – они доплыли за двое суток и поселились в избушке вдовы по фамилии Ананькина, тети Лизы. Первыми впечатлениями и планами Андреев делился с Раковым: «Сейчас я пишу Вам, сидя в деревенской комнатке в 2-х минутах ходьбы от Оки, которая здесь великолепна (шириной – вроде Невы у Дворцового моста). Комфорта здесь абсолютно никакого, уровень быта – есенинских времен, даже электричества нет; но это в некоторой степени уравновешивается тишиной, покоем и красотой природы. Впрочем, мы здесь еще только 2 дня и, при моей ограниченности теперь в движениях, успели посмотреть только самые ближайшие окрестности. А я так истосковался по природе, что сейчас меня радует вид любого дерева, а тем более те массивы их, которые по-русски называются лесом.

Собираемся пробыть здесь июль и август, отдыхая и работая. А<лла> А<лександровна> сегодня уже ходила на этюды, невзирая на грипп и совершенно хулиганскую погоду. Я же собираюсь продолжать начатое ранее и, между прочим, думаю подготовить маленькую книжечку стихов о природе (в сущности, уже написанных, но требующих некоторой отделки и перестройки общей композиции), с которой осенью попробую сунуться в печать. Уверенности в удаче, конечно, не может быть, но попробовать не мешает»⁶⁶⁴.

Андреевых «завлекли» в Копаново рассказы о здешних красотах и дешевизне. Дешевизна – не последний аргумент. У них не было ничего – ни жилья, ни вещей, ни работы, ни денег. «Нам помогали мои родители, а кроме того, собирали деньги друзья Даниила по гимназии, – рассказывала Алла Александровна о том, как им жилось после освобождения. – Кто-нибудь из них приходил и клал конверт на стол, мы даже не знали, от кого. Знаю, что в этом участвовала Галя Русакова, думаю, что Боковы, помогал и математик Андрей Колмогоров…»⁶⁶⁵

Заросшие травой улицы, плетни, огороды, Ока и старый лес. Но не повезло в Копанове с погодой, похолодало. И деревенская жизнь с керосиновой лампой, с русской печью, со стиркой на речке для больных измученных людей стала сомнительным отдыхом. «Почта и телеграф – в 4 км, причем дорога по голому полю. Аптеки никакой, вернее – ближайшая – в 12 км, и тоже извольте пешком. Вдобавок отвратительная погода, – писал Андреев Морозовой через неделю. – Вчера был единственный хороший день, но сегодня опять хмуро и северный ветер. О купании не может быть и речи. Оба мы прихварываем, у Аллы разыгрался полиневрит, болит спина и ноги. В довершение всего, около дома ни единого деревца, негде полежать. Приходится тащиться в лес. Правда, дальше он очень красив и разнообразен, богат грибами и цветами, но это далеко, а поблизости он кишит муравьями, изрывшими буквально всю почву, так что сидеть на земле почти невозможно. Значительную часть времени приходится проводить дома. Алла чуть-чуть ходит на этюды, я тоже работаю, но очень мало, часа по 2 в день»⁶⁶⁶.

Здесь он расслышал имя выразительницы Вечной Женственности. Ее, неназванную, Пресветлую и Благую, узрел Владимир Соловьев в Египетской пустыне. Это утро запомнилось Алле Александровне: «Я встала, делала что-то по хозяйству. Даниил медленно просыпался: это был тот миг, когда нет ни сна, ни бодрствования. И вдруг я увидела его удивительно светлое счастливое лицо. Он проснулся и сказал:

– Ты знаешь – услышал! Ну как же я раньше не понял: Звента-Свентана»⁶⁶⁷.

Через неделю погода установилась, заиграло июльское солнышко. Пришло известие: в Москву приезжает брат. Через сорок лет разлуки Вадим Андреев, с 1949 года работавший в издательском отделе ООН в Нью-Йорке, с женой и детьми приехал на родину. Они приплыли из Лондона в Ленинград на теплоходе «Молотов» как раз в день разоблачения «антипартийной» группы (возвращались они на том же самом теплоходе, уже переименованном в «Балтику»).