Даниэль Друскат

Строить нелегально значило работать втемную, то есть тайком, иначе говоря, без ведома властей. Альтенштайнцы так и сделали и сумели добиться своего, потому что Друскат с Кеттнером изобрели плавучий насос. Приварили к обычному отсасывающему насосу две оцинкованные бочки из-под компоста — вот и все. Агрегат спустили на воду в самом глубоком окне на болоте. Весть об этом облетела всю деревню, любопытные валили толпами, все разводье облепили. Мужчины выжидательно и скептически дымили, как паровозы, чтоб разогнать комаров, женщины из-за жгучего солнца надвинули на лица платки. Все сгорали от нетерпения: заработает или нет чудная штуковина, похожая на неуклюжего водяного паука. И как же народ возликовал, когда насос взревел и труба впрямь начала выплевывать в озеро черновато-мутную болотную жижу. Все оценили гениальность изобретения: опускаясь вместе с уровнем воды в болоте, плавучий насос постепенно высосет влагу из почвы и потом останется лишь прорыть пару канав.

Правда, пришлось подождать, пока уровень воды снизится и болото подсохнет. Два года работали крестьяне, подчас по колено в грязи, отгораживая польдер от озера торфяной насыпью, корчуя густой кустарник. Им помогали женщины и школьники, и наконец — еще через год — просторный, чистый, ржаво-коричневый участок распахали и засеяли кормовыми травами. Всходы зазеленели густо, как нигде в округе. Видно, Друскат, которого кое-кто считал чокнутым, оказался прав. Успех — вот он совсем близко, рукой подать, кормов будет вдоволь и хозяйствовать можно будет и жить не хуже, чем в богатом хорбекском кооперативе.

Но однажды утром тревожно завыла сирена: затопило польдер. Аня вместе со всеми помчалась к Топи. Действительно, там, где еще вчера расстилался сочный альтенштайнский луг, сегодня плескалось озеро, и размытая в нескольких местах запруда едва поднималась над чмокающим потоком, была еле различимой линией среди беспредельной водной глади.

На косогоре над Топью собрались женщины: недвижные, будто в оцепенении, только платья развевались — с озера дул ветер. Женщины не произнесли ни слова. Каждая из них потрудилась на польдере наравне с мужчинами, долгие часы, долгие дни — два года, и каждая, видно, ждала, что тяжелый труд не пройдет впустую, — и напрасно. Аня, сидя вместе с ребятами у подножия косогора, повернула голову: на лицах у женщин читалось странное выражение — не покорность и не одно только ожесточение — такие лица, наверно, бывают у людей, которых постоянно обижали и которые теперь хотят отомстить за несбывшиеся надежды. Кому они собирались мстить?

Анин отец брел в воде по остаткам насыпи, мужчины тяжело шагали следом за ним, должно быть, хотели спасти насос, который сорвался с якоря и пока держался, зацепившись за торчащий из воды ивовый пень, но ветер менял направление и грозил унести насос в озеро.

«Его дурацкая выдумка! — с издевкой сказала одна из женщин. — Ишь, сломалась!»

Другие одобрительно засмеялись и вдруг разом взвизгнули. Аня увидела, как Кеттнер по самые плечи провалился в запруду. Мужчины попробовали вытащить его, но теперь запруда стала расползаться и у них под ногами.

«Чертовы ондатры все подрыли», — закричал Друскат.

Кто-то еще, сложив ладони рупором, заорал:

«Лодка нужна!»

Рыбачья лодка, уже немного рассохшаяся, лежала на краю склона, и дети решили спустить ее на воду. Тогда женщины зашевелились, потащили ребятишек прочь:

«Марш отсюда! Хватит с нас, если один из этих психованных мужиков потонет. Тут уж ничего не спасешь. Гляньте на мужиков, по уши в грязи. На сей раз пускай сами стирают».

Так ругались женщины, хватали за руки упирающихся ребят и тяжело шли с ними назад в деревню. Каждую ждала работа, дома или в кооперативе, чего на эту паршивую Топь время-то зря тратить, и пальцем больше не пошевелят.

Одна Аня осталась, настроение — хоть волком вой. Кеттнер выбрался на сухое место. Счищая с одежды грязь, посмотрел на Аню — глаза печальные.

«Я могу чем-нибудь помочь?» — спросила девочка.

«Принеси поесть».

Когда она возвращалась с корзиной еды на багажнике, навстречу ей попался Цизениц.

«Далеко ли?»

Она слезла с велосипеда. Цизениц тоже направлялся на болото.

«За шнапсом ходил, — пояснил он и похлопал по бутылкам, рассованным по карманам пиджака. — Чем бедному мужику еще утешиться, как не выпивкой?»

Аня с сомнением пожала плечами.

«Твой отец вздумал пойти против природы, — сказал Цизениц. — Но озеро не допустило. Так я и знал, что все это псу под хвост».

Аня искоса наблюдала за стариком. Сдвинув шляпу на затылок, он ковылял рядом с ней по дороге и философствовал. «Верно, успел уже выпить, — подумала она. — Пахнет от него».