Даниэль Деронда

Первым признаком нежданной снежной бури было прозрачное белое облачко на чистом небе. Анна не подозревала о чувстве Рекса: впервые в жизни он не поделился с сестрой сокровенными мыслями, полагая, что она уже все знает. Точно так же, впервые в жизни, Анна не смогла поведать брату то, о чем постоянно думала. Возможно, ей было больно: ведь Рекс так рано полюбил другую больше, чем ее, – и чувство это отступило перед сомнениями и тревогой за его участь. Анна восхищалась кузиной, нередко с искренней простотой признавала: «Гвендолин всегда очень добра ко мне», – и считала, что должна неизменно подчиняться и исполнять все ее желания. Но в то же время она созерцала объект восхищения со страхом и недоверием, в замешательстве открывая черты невиданного прекрасного зверя, наделенного таинственной природой и способного, как предполагала Анна, без сожаления сожрать всех мелких существ, которых считала своими любимцами. И вот сейчас любящее сердце Анны переполняла тяжкая убежденность в том, что Гвендолин никогда не ответит Рексу взаимностью, – убежденность тем более гнетущая, что высказать ее она не осмеливалась. Все, что вызывало нежность и благоговение в ее душе, оставляло кузину равнодушной: было легче представить Гвендолин презирающей Рекса, чем разделяющей его чувства. К тому же мисс Харлет явно считала себя созданием необыкновенным. «Бедный Рекс! Как рассердится папа, если узнает, что сын так влюбился! Ведь он еще слишком молод». Анна всегда думала, что пройдут долгие годы, прежде чем случится что-нибудь подобное, и все это время она будет жить вместе с Рексом и вести его хозяйство. Но каким же каменным должно оказаться сердце, не готовое ответить на любовь такого человека! Предвидя страдания брата, Анна ощутила, как душа переполняется неприязнью к чрезмерно очаровательной и непростительно высокомерной кузине.

Как и брату, Анне казалось, что последнее время их жизнь переполняли бурные события, очевидные каждому, кто не ленился обратить внимание. Если бы Рекса спросили, он ответил бы прямо, что не желает скрывать надежду на помолвку, о которой немедленно сообщит отцу. И все же впервые в жизни брат держал в секрете не только чувства, но и – что еще больше удивляло Анну – даже некоторые поступки. Всякий раз, когда отец или мать заводили с ней разговор наедине, она боялась услышать их мнение об отношениях Рекса и Гвендолин, однако родители словно не замечали волнующей драмы, развивавшейся главным образом в виде пантомимы, абсолютно понятной тем, кто участвовал в ней, но незаметной для наблюдателей, заинтересованных просмотром страниц «Гардиан» или «Клерикал газетт», а на банальные проблемы молодежи обращавших не больше внимания, чем на суету муравьев.

– Куда ты собрался, Рекс? – спросила Анна пасмурным утром, когда отец отправился по делам службы, миссис Гаскойн поехала вместе с ним, а брат появился в прорезиненных штанах – единственном предмете гардероба, имеющем отношение к охоте.

– В Три-Барнс. Хочу посмотреть, как спускают гончих.

– Гвендолин поедет с тобой? – робко уточнила Анна.

– Она тебе сказала?

– Нет. Я сама догадалась. А папа знает?

– Понятия не имею. Вряд ли это его интересует.

– Но ведь ты возьмешь его коня?

– Ему известно, что я делаю это всякий раз, когда предоставляется возможность.

– Только не позволяй Гвендолин преследовать собак, – предупредила Анна. Страх наделил ее даром ясновидения.

– Почему же? – осведомился Рекс с насмешливой улыбкой.

– Папа, мама и тетушка Дэвилоу не хотят, чтобы она участвовала в погоне. Считают, что это неправильно.

– С какой стати ты полагаешь, что она готова делать то, что неправильно?

– Иногда она никого не слушает, – ответила Анна, слегка рассердившись и оттого осмелев.

– В таком случае она и меня не послушает, – возразил Рекс, безжалостно издеваясь над тревогой сестры.

– Ах, Рекс, это невыносимо! Ты обрекаешь себя на огромное несчастье! – Анна разрыдалась.

– Нэнни, Нэнни, ради бога, что с тобой случилось? – нетерпеливо спросил Рекс, стоя в шляпе и с кнутом в руке.

– Она никогда тебя не полюбит. Ни капельки, я точно знаю! – всхлипывая, прошептала бедная Анна, совсем потерявшая самообладание.

Рекс покраснел и поспешил выйти на улицу.

Всю дорогу до Оффендина Рекс думал о словах сестры – неприятных, как любое зловещее предсказание, однако быстро нашел объяснение в преданности младшей сестры и пожалел, что уехал, не успокоив ее. Все остальные чувства быстро растворились в упрямой убежденности в любви Гвендолин и стремлении доказать собственную правоту. Впрочем, тревога и сомнения, поселившиеся в сердце, побудили его к признанию, которое еще долго не прозвучало бы в условиях безмятежного спокойствия.