Даниэль

Специалист в белом халате усадил меня на стул и прикрепил к голове, телу и ногам множество проводов. Провода ведут к датчикам и приборам, регистрирующим разные показатели: дыхание, шумы, уровень сонливости и количество кислорода в крови. И все это подключено к массивному аппарату, куда стекаются все данные.

Я спросил специалиста по сну, не подключил ли он меня случайно к электрическому стулу. И если так и есть, то пусть имеет в виду, что я голоден и имею право на последнюю трапезу перед казнью. А поскольку я невиновен, то мне полагается еще и десерт. И тут же представил, что его белый халат – халат шеф-повара. И он подает мне меню, а в нем значится: «Шашлык из антрекота "Конец пути" с черным перцем и крупной солью. Гарнир – жареный органический батат, припущенный в оливковом масле». Батат вручную выкопали из земли, и на его место потом закопают тебя. «Салат из черри, капусты и базилика в оливковом масле, и бокал сухого красного вина «Петит Сира». А на десерт – крем-брюле с невообразимым вкусом, покрытый слоем тонкой хрустящей карамели.

И повар желает мне «Приятного аппетита!». И интересуется: «Ну как антрекот?». И я отвечаю: «Отвал башки!» И оба смеемся.

Но это фантазии. А реальность, как известно, превосходит все фантазии. «Вставайте», – говорит специалист, хотя я еще не доел стейк и не добрался еще до «Конца пути», а десерт еще даже не готов.

Я возвращаюсь в реальность, встаю, еще более голодный, подключенный к аппаратам бесчисленными проводами. Бросив взгляд в зеркало, я понимаю, что похож на марионетку, созданную безумным профессором.

Данные собираются в состоянии глубокого сна.

Я привык засыпать один на широкой двуспальной кровати с ортопедическим матрасом и мягкими подушками после часа ночи. Я люблю широко распластаться. Я долго кручусь, пока не найду идеальную позу, и только тогда засыпаю.

А здесь, в лаборатории, хотят, чтобы я заснул в 11 вечера на узеньком матрасе, жестком, как доска; на твердых, как камень, подушках; с сотней проводов, тянущихся к датчикам, подключенным к тяжелой видеокамере.

К тому же на пустой желудок, когда лежишь как мумия и боишься шевельнутся, потому что можешь нечаянно задеть какой-нибудь провод, и тогда придется возвращаться на казнь еще раз и опять грезить об антрекоте.

Выходя из комнаты, специалист по сну наказал мне спать, и с доброй улыбкой пожелав «волшебных снов», выключил свет.

И вот я лежу, закрыв глаза, и пытаюсь заснуть. Не шевелюсь, дышу с опаской, чтобы не дай Бог, не выдернуть какой-нибудь провод, ничем не зашуршать, и Боже упаси, не помешать сладкому сну датчиков. Пытаюсь заснуть, и не могу. Считаю овец, коз, коров, кур, гусей, уток и лошадей, пока не закончатся все животные на ферме дяди Моше и пока в детских садах не зазвучит: «У дяди Моше была ферма. Иа-Иа-О. Здесь му-му, там му-му, и весь день му-му, му-му». У дяди Адонирама Моше тоже была ферма, и на ней не осталось никого.

Пока я ищу, кого бы еще посчитать на ферме, мочевой пузырь начинает давить, зудеть и мешать. Не имея возможности сходить в туалет и пытаясь зажаться, чтобы не пукнуть, я все-таки не выдерживаю и делаю это. Мощно и громогласно. Даже датчики задрожали.

Я так и не уснул до утра, и сомнологу оставалось только установить мощность моего выстрела по шкале Рихтера. Лежа в лаборатории и периодически попукивая, я вспомнил брата Гади, бывшего офицера в подразделении по борьбе с террором. К нему так и липнут истории про дерьмо. И есть у него давняя традиция – каждый раз, как он гостит у брата или друга, едва успев поздороваться с гостями, он мчится к унитазу – поприветствовать его, как старого друга, обняться и расслабиться. И только потом выходит, спокойный и умиротворенный, здороваться с гостями.

Однажды к нам зашел сосед Шломо, друг нашей семьи. Он обожал карате и кунг-фу, восхищался Брюсом Ли, Денисом Ганновером (израильский борец), но особенно преклонялся перед японским борцом Масутацу Оямой, чемпионом мира по карате. Ояма имел красный пояс и месил каждого, кто осмеливался выйти против него. Пока не осталось никого, кто мог ему противостоять. И за неимением выбора он стал бороться с огромными быками. Но и у быков не было шансов против него.

В тот день, как обычно, Шломо пришел с книгой о Масутацу, которую повсюду таскал с собой. Он показал нам фотографии, где Ояма борется с огромным быком и убивает, отправив его в сальто и положив на лопатки. А победив быка, он делает из него стейк.

Гади прибежал домой, выхватил книгу из рук Шломо и побежал в туалет читать и любоваться фотографиями, попутно избавляясь от поглощенных вчера яств.

В те дни деньги у нас были не всегда, и порой не на что было купить туалетную бумагу. Закончив, Гади огляделся вокруг, и не нашел бумаги, чтобы подтереться. Осмотрелся еще раз – ничего. И вдруг его взгляд упал на Масутацу. Масутацу вызывающе смотрел на него и словно дразнил, приглашая сразиться с ним прямо сейчас, лицом к лицу.