Дамоклов меч

— “Юрий Гагарин” не мог отклониться от своего маршрута только лишь для того, чтобы ополоснуться в Богом забытом уголке Америки.

— Но ведь ты же сама говорила, что в твоей стране... в России совсем нет таких моющих машин?

— А при чем здесь это?

— При том, что можешь ли ты придумать объяснение более убедительное, чем то, которое предложил тебе Мастер Синанджу?

— Нет.

Анна отвернулась и стала смотреть в окно. Перед их машиной, словно вход в пещеру Али-бабы, разверзся черный зев ворот мойки.

— Наша очередь.

Чиун нажал на газ, и машина вползла в темное нутро новоиспеченного “Юрия Гагарина”. Около машины со стороны водителя возник парень, одетый в форменный комбинезон.

— Поставьте машину на нейтралку и снимите ногу с тормоза, — проинструктировал он Чиуна.

— Что называешь ты дивным словом “нейтралка”? — полюбопытствовал Мастер Синанджу, запомнив на всякий случай написанную на пластиковой бирке фамилию служителя.

— Ты меня за дурака, что ли, держишь, приятель?

— Не обращайте внимания, я сама.

Анна поставила рычаг переключения скоростей в требуемое положение.

— А у вас забавный акцент, леди, — заметил парень. — Откуда будете?

— Из Москвы.

— Это рядом с Россией, что ли?

— Совсем рядом, — уточнила Анна.

— Я, знаете, этих русских не люблю.

— Боюсь, что это взаимно, — ответила Анна ледяным тоном.

— А что нам делать теперь? — спросил Чиун.

— Да ты не знаешь, что ли?! — снова взвился парень.

— Мы здесь недавно, — пояснил Мастер Синанджу, — и еще не успели постичь таинства мойки машин в Америке.

— Тогда подними стекла и езжай дальше.

— Но как смогу я повелевать теми, кто будет совершать омовение? Возможно, мне захочется поторопить их. Парень рассмеялся.

— Тут больше нет никаких машин из костей и мяса... Я хочу сказать, людей тут, кроме меня, больше нет. Всю работу делают машины железные.

— А вы, стало быть, владелец? — спросила Анна.

— Не, мэм. Владелец сидит в будке, на том конце. А мое дело — следить, чтобы вы заезжали по очереди.

— Но вы сказали, кроме вас, людей здесь больше нет, — подняла брови Анна.

— Точно так, — подтвердил парень.

Повернув рубильник, он пустил конвейерную дорожку, и машина начала медленно вползать в водоворот крутящихся мокрых синтетических щеток. Нажав кнопку, Анна подняла стекла.

— Несчастный отрок, — печально изрек Чиун.

— С ним что еще такое?

— Он так низко пал, несмотря на молодость.

— Он что, твой знакомый?

— В жилах его текла некогда королевская кровь. Теперь он присматривает за машинами. — Откуда ты про кровь-то знаешь?

— Так написано на его одеждах. Некогда он был эрлом — великим предводителем викингов.

— А-а, — кивнула Анна. — А мне, знаешь, он напомнил выпускника военного училища. У нас дома они точь-в-точь такие. Ему бы больше подошел АКМ в руках.

— Молчи, — поднял руку Мастер Синанджу, во все глаза наблюдая за крутящимися вокруг огромными щетками. — Я желаю в тишине насладиться этим великим детищем американского гения.

Анна послушно умолкла. Принцип работы мойки был небезынтересен и ей. Но больше всего ей хотелось пообщаться с владельцем этого заведения, который, по словам его помощника, сидел у выхода в будке. Интересно, с чего бы он, назвав дело именем советского героя, нанимает персонал с выраженной русофобией...

Конвейер тянул машину дальше — струи воды, снова щетки, счищавшие грязь со стекол, крыши, дверей... Анна почувствовала, как в душе ее начинает нарастать беспокойство — нет, она не боялась американской техники, но все же она была русской в чужой, да к тому же враждебной стране. Да еще внутри этой обмывочной коробки — все равно что в чреве кита. Прямо скажем, довольно неуютно.

Хотя, глядя на Чиуна, этого никак нельзя было сказать. Старик прямо-таки лучился от удовольствия, стараясь смотреть сразу во все стороны и напоминая ребенка, наконец попавшего в “Диснейленд”.

— Взгляни же! — завопил он, тыча пальцем в окно. — Огромные, величественные губки!

Это были, конечно, не губки, а мягкие щетки, состоявшие из толстых пластиковых волокон синего и красного цветов. Они набросились на машину, словно толпа беснующихся дервишей; металл под их натиском недовольно загудел.

Палец Чиуна уже лежал на кнопке опускания стекол. Анна едва успела удержать руку старика.

— Чиун, ты что делаешь?!

— Хочу их потрогать, — упрямым тоном заявил тот.

— Зачем?

— Может быть, мне удастся получить один из этих восхитительных ростков на память, на добрую долгую память.

— Ты же воды напустишь в салон!

Чиун сполз по спинке сиденья вниз. Детское удовольствие на его лице сменилось выражением глубокого огорчения.

— Уже поздно. Прекрасные губки исчезли — и все по твоей вине. Теперь у меня не будет никакого сувенира от первого знакомства с величайшим детищем гения — американской мойкой. Это был тот звездный час, воспоминания о котором должны передаваться из поколения в поколение, а ты превратила величайшее событие в горстку праха.

— И спасла тебя от превращения в обмылок, — проворчала Анна; потоки мыльной пены снаружи окутали машину, как густой белый снег.