Дамнат

— Ты что, дура?! — взорвался Родерих, оттолкнув девушку. Она оторопело посмотрела на него. Узкий лоб, нос картошкой — типичная деревенская простушка. Лив так и назвала ее про себя — Картошка. Терния заливалась смехом. Решила подшутить над подругой. — Убирайся! Забирай свои манатки и уматывай к себе, идиотка! И вы тоже! Вы все! Слышите меня? Пошли вон! Вон!!!

Смех в саду оборвался. Родерих жестом подозвал к себе Тернию. Та несмело сделала несколько шагов и остановилась на безопасном расстоянии. Прикрыла груди и лоно руками.

— Шутишь со мной? — зашипел Родерих, схватил кувшин и швырнул в «дарицу». Вино расплескалось, забрызгав цветы. Терния увернулась и заплакала.

Затем они убежали.

— Глупые шлюхи, — сказал кузнец, устало плюхнувшись на скамью.

— Вы и правда морочите им голову о детках? Или же местным нечем платить вам за услуги и вы берете в услужение их дочерей, я права?

— И то и другое и всякое, — угрюмо ответил он. — Да-да! Такой вот я мерзавец! Только вот… в последнее время это не доставляет мне никакого удовольствия.

— Ой-ой-ой! — насмешливо протянула Лив. — Какой вы несчастный, какой одинокий… Вы же не местный? Вы веханец, но… Из столицы? Из Логи?

— Да. Что вам надо? Можете сказать? Спрашивайте и уматывайтесь.

— Дайте я вам скажу, кто вы такой на самом деле?

Кузнец удивленно вздернул бровь.

— Родерих, — начала Лив, — вы должны понимать, что мы здесь не просто так. И я вам не «дарица», которую, заговорив, можно потискать перед вашим истуканом. Такого слова, кстати, нет. Итак. Вы — бывший причетник, или отрок — вы еще молоды, значит были отроком. После Проклятой Ночи вы какое-то время скрывались. Нанялись в ученики кузнецу. Во время «Великой Охоты» были разоблачены и сосланы на каторгу. Скорее всего в Ткему. Только там ставят клеймо на шее, а еще там вы переболели оспой, болотной лихорадкой или чем-то таким. Поэтому носите шарф? Я угадала? А после освобождения вы осели здесь, может, не сразу, покрутились по свету… Почему Кру, можете сказать? Вы же должны знать, что Кру никак не может быть сострадательным. Это кровавый культ.

— Не знаю, — с самым мрачным выражением лица произнес Родерих. — Скажу вам, как человеку умному — такие здесь редки, как вы понимаете, — я хотел очеловечить своего врага. Может, не до конца отдавая себе в этом отчет. Сколько раз я проклинал Канга и Рогволода, вдыхая ядовитые испарения болот! Сколько раз, лежа на гнилой соломе в бараках, пылая в лихорадке, кормля блох, пиявок и прочую нечисть я воображал, как перерезаю глотку этому проклятому старику! Что я ему сделал? Чем заслужил? Я был отроком, да, то есть совсем еще ребенком. Умел разве что зажигать свечи, затуманивать… Простейшие заклинания. Это, по-вашему, угроза? Долгие, долгие годы я жил с этой ненавистью в душе. В конце концов она превратилась в манию, что ли… Поэтому и Кру. Ненависть превратилась в… религию. В веру. Я и сам, должно быть, поверил, что Кру — сострадателен. Думаете, я сумасшедший?

Лив не знала что ответить. Она опустила глаза. По столу ползла божья коровка.

— Не знаете, что сказать? Думаете, я спятивший извращенец, пользующий деревенских дурочек? А что лучше, скажите мне, — любить их, или потрошить?

— Давайте вернемся к делу.

— Уходите от ответа? Вам нечего сказать? А как бы ответил на это камилл?

— Задайте этот вопрос сострадательному Кру. Все! Хватит! Не надо тут плакаться. Ответьте на мои вопросы, и мы оставим вас в покое. Пользуйте ваших пташек сколько вам будет угодно. Пусть они вас жалеют. Итак. Мы ищем колдуна. Сильного и очень опасного колдуна. Он был здесь, в Лесном Уделе — я это знаю. — (Лив далеко не так была в этом уверена, но кузнец не должен об этом знать). — Он пришел с гор. Может быть, вернулся обратно. Что вы об этом знаете?

— Почему вы обращаетесь именно ко мне?

— А к кому? К Дегтю?

— К Дегтю?

— Простите, к трактирщику. Как его… Индро.

Родерих усмехнулся.

— Деготь… Обычно он Боров. Потому что, похож на это славное животное…

— Не отвлекайтесь.

— Хорошо-хорошо. Я понял. Если колдун, то к кому он пойдет, как не к ведуну, ну конечно же. К архаиту, как вы изволили выразиться.

Родерих повертел в руке чашку.

— Пить охота. Вы позволите?

— Давайте быстрее! — нетерпеливо ответила Лив. «Я становлюсь такой же, как Капканщик», — подумала она с толикой страха в душе. Что с нами он делает? Он, дамнат?

Родерих вернулся с новым кувшином и чашкой.

— Выпьете? — спросил он, наливая себе вина. — Нет? Да что вы, отменная вещь! Ну, смотрите… Так, о чем я? Ага, вспомнил. Да. Был здесь один бродяга. С гор. Странный тип. Определенно, что-то в нем есть. Не скажу, что… Что-то незнакомое, чуждое. Какая-то аура… даже не знаю, с чем сравнить. Немного ауры, не сказать чтобы все это выпирало в нем, но… определенно, что-то такое… Как будто что-то внутри него… — Родерих пощелкал пальцами. — Что-то спрятано в нем, словно что-то дремлет. Так мне показалось. Я, конечно не охотник, с практиками вашими не знаком…

— Вы с ним разговаривали? — перебила Лив. — Как давно? Как он выглядел? Куда пошел?