Дамнат

— Знаю я твоего кума! Это Намырник, верно? Не он ли, летом, повесился у тебя в сарае?

— А вы говорите, скверны нет…

— Нету, нету, вот клянусь…

— Кем?

— Э… Да хоть здоровьем доченьки!

— Иди ты, юродивый…

— Идите, да откроется вам! Ищите, да обрящете! Ибо спасение есть не где-нибудь, а в самой геене! Да спустится с небес Косб Премудрая, да поразит она приспешников дамнатовых, и очистит землю обетованную от скверны! Образумьтесь, люди добрые!

— Вот он, явился…

— И как не боится…

— А кого боятся-то?

— …ибо покарал Предвечный и Канга-ересиарха и приспешников его! Вы видите это! А нам спасенье! Спасенье во веки веков! Помолимся, братия и сестры!

— Да закрой ты рот, убогий!..

— …и падут ворота, и ступим мы на землю святую, дарованную нам пророком Антом! И чрез огнь и страдание очистим ее!

— Вот, оказывается, как все просто…

— А я слыхал, что новый королек повесил Анастасия!

— Да ты что?

— Точно! В замке шукантей. А сам бежал! С етими, как их, с какими-то разбойниками иноземными.

— Да я сразу сказал! И зачем Гац и Эдмом всякое отребье понаняли? Вот и результат!

— Драконы, мать их так! Не драконы, а говнюки…

— Драконы! Драконы! Драконы!!!

Тимьян, толкаясь, протиснулся к воротам. Стража, невзирая на крики закипавшей от ярости толпы, держала ворота запертыми. Командир, восседая на коне, кричал:

— Пока сам дракон не прикажет, не отопру и все!

— Да подохли уж все! Всех дикари с мертвяками порешили! Где твой Гац с Эдмом?

— Не знаю ничего! Приказ…

— …Дыра в стене, я сам видел! Проломили! Пока вы здесь отсиживались, ваши уже ворон кормят!

— Пошли вон, я сказал!

Солдаты оттаскивали к стене напоровшихся на копья людей. Собралась уже приличная куча истекающих кровью трупов.

— Приказ!

— Душегубец! Своих же колешь, сволочь!

— Пошли вон!

В командира кинули камень, а потом еще один. Один попал в шлем, другой в лицо. Командир пошатнулся. С разбитого носа потекла кровь.

— Ах ты ж еб твою… — пробормотал он, дрожащей рукой ощупывая лицо. — Да как вы?..

В солдат, охранявших ворота, полетел шквал камней. Некоторые успели закрыться щитами, некоторые упали.

— Что делать? — заорал кто-то из солдат. — Куда нам? Блажко ведь мертв?

Командира уже рвали на части. С воплями и гиканьем. Тимьян расслышал скрежет вминавшихся доспехов. Еще минуту назад Блажко был на коне, и вот его уже топчет толпа.

Конь в толпе ржал и вскакивал на дыбы. Его успокаивали, хватали за поводья и хлопали по гриве. Тимьян подумал, как это символично. Человека не жалко. Человек пусть сдохнет, а скотина пусть живет.

— Почему так? — поинтересовался мальчик, обеими руками схватившись за поводья и стараясь удержать брыкающегося коня. Его хозяин — рыцарь в латах и шлеме с забралом, хрипя и кашляя, полз по раскисшей от дождей дороге. Капли дождя стучали по полированному панцирю.

— Я бы дал тебе тумака, низший, — ответил Туут. — За глупый вопрос, понимаешь, да? Но я занят. Так что, считай, я тебя ударил. Вообрази себе это. А еще лучше, сам себя тресни по носу, хорошенько так! — Старик, кряхтя, сел на корточки, и начал возиться с завязками шлема. — Да снимайся ты, вот же гадство…

Рыцарь издавал булькающие звуки. Туут, упершись ногой в спину рыцаря, силой стянул шлем с головы. Рыцарь застонал и окунулся лицом в лужу.

— Ха! — оттирая тыльной стороной руки пот со лба, сказал Туут. Было довольно душно, несмотря на непогоду. — Прям как твой мнимый папаша, не находишь, низший? В смерти нет никакого геройства, только грязь, нечистоты и вонь. Давай-ка, низший, покончи с ним.

Мальчик передал поводья учителю и забрал у него нож. Бледу. Он почувствовал некоторый трепет. Обычный неприметный нож. И в то же время, священный клинок божественного Ии.

— Перережь ему глотку! Ну же, а то сдохнет ведь, и будет мясом в ямах скорби. А нам бы сделать дар Ии.

— Как резать?