Дамнат

Следующим вечером Эндр стоял, прислонившись плечом к массивной каменной кладке, внутри захламленного портала, ведущего в заброшенный амфитеатр. Когда-то бывший гордостью империи аннатов, нынче амфитеатр представлял собой разве что обломок былого величия. В последние тридцать лет сорняки вытеснили чахлые, дурно пахнущие травы-адапты — дети Проклятой Ночи — придавшие этому громадному примитивному сооружению поистине загробный вид. Вокруг валялось несколько громадных обомшелых валунов, наполовину зарывшихся в землю, заброшенных сюда лет триста назад магами, для расправы над восставшей чернью. В небе плыли черные тучи, дул неприятный холодный ветер, тревожно свистевший в лабиринтах обрушившихся трибун. Идеальное место для встречи — толстяк отдал должное изобретательности Кипра — так как амфитеатр пользовался в городе дурной славой. Но это уже история.

Эндр находился в прескверном настроении. С раннего утра он глотал пыль на стене. Крепость держалась, несмотря на предчувствие неминуемого конца. Многие бойцы как огня боялись призрачных драконов имеров, исторгавших из бестелесных глоток леденящий душу вопль. Везде мерещились вражеские лазутчики. У многих начался кровавый понос. Сыграла тут роль падаль, закидываемая захватчиками, или это была магия имеров, теперь неважно. Важно, что сам Эдм слег с этой хворью. А без молодцеватого военачальника боевой дух упал ниже некуда.

Обстрел камнями не прекращался весь день. От грохота болела голова и закладывало уши. Глядя на стену, создавалось впечатление, что ее старательно грыз некий зверь, настолько плачевно она выглядела. Тем не менее, стена держалась.

К концу дня захватчики спустили на воду сразу шесть здоровенных плотов с турами. Воины на них пытались зацепиться за стену крюками. Три башни снесло течением, три облили смолой и подожгли. Пока отбивались от этой напасти, проморгали таран. Такой же, как и вчера. Только вместо веревки — цепи. И закрепили северяне их на расстоянии недосягаемой для стрел Аркеры. Едва началась долбежка, Эндр с товарищами тихо слинял. И от этого чувствовал себя поганей некуда.

Сколько раз, после встречи с Маришей Эндр предавался мыслям о безмятежной оседлой жизни. Несбыточная мечта — он понимал это всегда. Он вспоминал о годах, проведенных в скитаниях, во время которых его единственными заботами были поиски какого-никакого заработка, да крыши над головой. О годах, потраченных на выпивку, приятелей, и девок на ночь, чьи лица он с трудом припоминал спустя пару часов после расставания.

И вот теперь в его сердце поселилась она. Как тяжело осознавать, что он оставляет ее одну, в городе, осаждаемом ордами северян и имеров, и ничего не может с этим поделать. Эндр боялся даже подумать о том, что может с ней случится, и как он переживёт это. Но, вместе с тем, как не отправиться в путь? Такова его натура — он солдат, хоть и с подмоченной репутацией. Хотя, кому сейчас в той же Данварии есть до этого дело? Его разжаловали, лишили всех привилегий, в том числе и этого треклятого титула — друнгарий. Как быстро они забыли о его заслугах! Теперь, должно быть, так же быстро забыли и о его позоре.

Эндр думал о любимой женщине, нервно сжимая рукоять косаря, попробовавшего на вкус жизни многих и многих его недругов. Близость клинка — единственного оружия, оставшегося при нём еще с пиратских времен — всегда вселяла уверенность. Но не сейчас. Эндр не умел любить, иногда бывал груб, немногословен, ленив. Вот и сейчас толстяк чертыхался, злясь на запаздывающих друзей, злясь на себя, на Кипра, на сумрачную погоду, более всего угнетавшую привыкшего к палящему солнцу южанина.

О этот унылый, промозглый край! Здесь живут злые люди, готовые перегрызть друг другу глотку за пустяк. Аннаты — грязное пятно на теле Мидиарахны — сколько раз Эндр слышал эти слова! Ни традиций, ни веры, а только лишь неуёмная жажда власти над всем миром. Ради господства эта нация угробила миллионы людей. И надо же такому случиться — именно здесь он и повстречал ее, тихую вдову.

Ладно, хватит киснуть. Друнг осмотрелся. Ага! Верга давно тут. Зная о сердечной привязанности командира — именно так и переводилось слово исан — Верга тактично скрывался в тени.

— Выходи, — буркнул Эндр.

Верга приблизился. Толстяк посмотрел на него.

— Как ночь? — скорее по привычке поинтересовался он.

Любой другой на месте Верги смутился бы, либо же наоборот, принялся — как Кир, например, — похваляться подвигами. Только не Верга. Соитие являлось для него чем-то сродни молитве. Трудно сказать, получал он от совокупления удовольствие, в том смысле, в каком всякий человек понимает это. Любая шлюха, начиная от самых дешевых, кончая дорогими светскими наложницами, прекрасно знали крайнюю изобретательность и скрупулезную требовательность Верги в интиме, и относились к нему двояко — кто-то его боготворил, кто-то считал ненормальным.

— Очень даже неплохо, — хладнокровно ответил он.

— Выполнил всё, что намечал?

— В полном объеме, исан.

— Со сколькими… э… медитировал?

— С тремя.

— Твоё число.

— Да, исан.

— Старые подруги?