Дамир. Любой ценой

Вызвав такси, еду на другой конец города. Пока за окном автомобиля мелькают улицы и проспекты, я беру в руки смартфон и, чтобы скоротать время в поездке, захожу в социальные сети. Листаю ленту новостей, бездумно разглядывая посты друзей, но вдруг натыкаюсь на одно фото. Секунда, две и к горлу подкатывает ком. По спине бежит холодный пот, грудь сжимает невидимыми обручами, и я начинаю задыхаться.

– Остановите здесь! – обращаюсь к таксисту.

– Не положено. Здесь знак. Остановка запрещена.

– Остановите! – повторяю я, протягивая водителю деньги в три раза больше стоимости всей поездки.

Таксист возмущается, но я его не слушаю. Достаточно того, что он всё-таки нажимает на тормоз, а остальное меня не волнует!

Я выбегаю из машины и ступаю на тротуар. Ноги не слушаются, руки дрожат. Я глотаю холодный воздух ртом, не в силах надышаться. В сумке трезвонит мобильник, но мне сейчас не до этого. Мне бы прийти в себя и успокоить сердце, которое скачет в грудной клетке настоящим галопом.

Больно. Чертовски больно видеть его. Смотреть на счастливую улыбку, сияющие от радости глаза и понимать, что всё было обманом, игрой! А я ведь любила его…

Спустя полчаса я прихожу в себя. Стираю с лица солёные слёзы, привожу в порядок макияж и, достав из сумочки телефон, набираю номер подружки.

После третьего гудка подруга отвечает на звонок.

– Катюша, прости, дорогая, я не смогу приехать, – стараюсь придать голосу спокойствие, но не получается.

– Что случилось?

– Ничего.

– Дин? Я же всё слышу. У тебя голос дрожит.

– Не дрожит. Просто неожиданно разболелась голова и… В общем, давай встретимся в другой раз?

– Почему? Ты поругалась с мужем? – встревоженно спрашивает Катя, а я не знаю, что ей ответить.

Правду? А какая она, правда?!

Разве имею я право на эту правду после всего?

Нет. Всё в прошлом, наверное...

* * *

Этой ночью мне снится он, его карие глаза цвета виски, чуть пухлые губы, расплывающиеся в улыбке. Он смотрит на меня счастливым взглядом, но ничего не говорит. Я тоже на него смотрю, ощущая, как по спине бегут мелкие мурашки, как сбивается дыхание, как замирает сердце. Я протягиваю ему руку, говорю: «Привет». А он… Качает головой, отступая назад.

– Не уходи, – из груди вырывается сдавленный хрип, и я просыпаюсь.

Крепкие руки обхватывают мои трясущиеся плечи. На макушке колышутся волосы, а лицо обдаёт жаром. Тёплые губы покрывают висок, скулу, задерживаются на щеке.

– Т-ш-ш, – шепчет низкий голос, – всё хорошо, мой ангелочек. Это просто сон. Всё хорошо.

Я окончательно просыпаюсь. Разжимаю цепкие пальцы на своих руках и поворачиваюсь лицом к мужу. Ночной полумрак, но я отчётливо вижу перед собой встревоженный взгляд Давида.

– Ты вернулся?

– Да, – кивает головой. Тянется ладонью к моих волосам, трогает локоны, пропуская между пальцев длинные пряди. – Приехал, когда ты уже спала.

– Я ждала тебя утром.

Он устало улыбается, а затем откидывается на подушку.

– Получилось раньше. Не рада? – бросает в мою сторону вопросительный взор.

– Рада, – возражаю я. – Конечно же, рада.

– Иди ко мне, – говорит Давид и я, не раздумывая, устраиваюсь у него под боком, кладя голову на широкую грудь. – Тебе снова приснилась мама?

Его вопрос застаёт меня врасплох. Мама? Нет. Мне снился он. Так… Иногда приходит ко мне во снах и мучает, терзает. Давид думает, что я вижу маму, а я не пытаюсь это опровергнуть. Мама мне тоже снится и после таких снов я всегда просыпаюсь в холодном поту, но не сегодня.

– Да, – коротко отвечаю, ругая саму себя за ложь.

Давид ничего не говорит, и я благодарна ему за это. Меньше всего мне хочется обсуждать то, что я так старалась забыть. Забыть к таким чертям, что б даже никогда и не снился.

– Я соскучился, – муж обнимает крепче. – Всю неделю сходил с ума, считая минуты до нашей встречи.

– Я тоже… – выдавливаю из себя с хрипом. – Скучала.

– Правда? – Давид делает манёвр. Кладёт меня на спину и устраивается между моих широко разведённых бедер, нависая сверху. – Покажи, как скучала.

Я смотрю на него снизу вверх, сглатывая в горле противный ком. Сердце затаилось, дыхание сбилось донельзя. Облизываю пересохшие губы, тянусь к прокаченным плечам. Обхватываю мужа за шею и притягиваю к себе.

Касаюсь его губ трепетно, нежно, а он… Набрасывается на мой рот жадно и неистово, будто изголодавшийся зверь. Врывается внутрь горячим языком, выбивая из моей груди сдавленный стон.

Наши тела плотно прижаты друг к другу, от того кожа становится слишком чувствительной. Прикосновения мужа вызывают во мне волнительный трепет, и я вмиг забываю о ночном кошмаре. Сейчас есть я, он и наши страстные поцелуи, заставляющие гореть ярким огнём.

Давид приспускает с моих плеч тоненькие бретельки пеньюара, оголяя округлые полушария грудей, а затем склоняется надо мной и медленно скользит губами по коже. Я выгибаюсь ему навстречу, ощущая горячее дыхание, опаляющее изгиб моей шеи, а немного позже – вершинки сосков. Он вбирает в себя затвердевшую вершинку, ласкает её кончиком языком, очерчивая контур.