Дамир. Любой ценой

Он оборачивается. Смотрит на меня, поджимая губы.

– Дина, прости, – произносит слишком хрипло, с болью.

Не понимаю:

– За что простить?

– За всё, – вздыхает. – Прости, я притворялся.

– Не понимаю.

– Глупая, – фыркает. – Всё ты понимаешь.

Не отвечаю. Смотрю перед собой отрешенным взглядом, ощущая, как холодеют все внутренности. Быть такого не может!

Не верю!

– Дин, уходи. Игра закончилась. Ты мне больше не интересна.

– Как это? Что ты такое говоришь?

– Правду говорю. Всё это время я притворялся, понимаешь? Ты мне не нужна, да никогда и... – отворачивает лицо в сторону, пряча взгляд. – Дин, просто уйди. Всё закончилось.

– Я не верю тебе. Ты врешь!

– Не вру, – Дамир возражает без колебаний, но я всё равно ему не верю.

– Врёшь! Тебя заставил Эрнест?

Он молчит. Сжимает от злости кулаки, поджимает губы, а затем резко поддаётся вперёд. Хватает меня за плечи и толкает в коридор. Открывает передо мной входную дверь и пытается выставить из квартиры.

Сопротивляюсь. Упираюсь, как могу, но он сильнее, больше, выше.

– Дина, твою мать! – орёт на меня, не сдерживаясь. – Ты можешь уйти или мне применить силу?

– Я уйду, но только ответь.

– Что я должен ответить?

– Зачем ты играл со мной, Дамир? Для чего притворялся?

– Хотел сделать больно!

– Почему?

Дверь захлопывается. Он всё-таки выставил меня, как и хотел. Выкинул из своей квартиры, сердца, жизни.

Неожиданно больно.

До последнего думала, что он врёт, а он не врал, наверное. А, может быть...

К чёрту!

К черту все «может быть»! Даже, если его заставили расстаться со мной, то это ничего не меняет. Разве трудно было сказать правду? Признаться. Я бы всё поняла, не осудила, но вместо этого…

Рыдаю навзрыд. Кусаю губы до крови и плачу, плачу.

Глава 73

Дина

Быть сильной женщиной – очень трудно. Никогда не сдаваться, а идти вперёд и ни за что не опускать руки! Не плакать, не показывать боль... Трудно, почти невозможно.

Всю неделю я прихожу в себя. Живу на каком-то автопилоте. Дом, работа, дом и так по кругу, снова и снова. Мама, видя моё печальное состояние, не лезет в душу, не пытается ничего узнать, и я благодарна ей за это. Меньше всего мне хочется говорить о нём.

Он! Я даже его имя не произношу. Он сделал мне больно и опять всё по живому, без анестезии.

Конец октября. В суматохе серых будней я совсем забываю о ежегодном отпуске, но на работе готовят приказ и отдают на подпись руководству. С одной стороны, я очень рада предстоящему отдыху, а с другой – мне страшно. Боязно представлять, чем себя можно занять, лишь бы окончательно не съехать с катушек. Мама предлагает навестить бабушку, свою бывшую свекровь. Между собой они давно не общаются, но вот я и Санька – самые дорогие и любимые для моей бабушки.

Я решаюсь уехать. Готовлюсь к поездке за несколько дней, завершаю все текущие вопросы и вскоре покидаю город. Девять часов в пути проходят незаметно. Почти всю дорогу мы с Санькой просто-напросто спим. Сыну нравится путешествовать, он в восторге от поезда!

Приезжаем ранним утром. На вокзале нас встречают моя бабушка и какой-то незнакомый мужчина. Бабушка говорит, что это её сосед, но я-то всё вижу. Тихо радуюсь за бабулю и благодарю бога, что ниспослал ей мужское плечо на склоне лет.

Сосед забирает у меня дорожные сумки и с важным видом несёт их до самой машины. Я иду рядом с бабушкой, держа за руку Саньку. В сердце тоскливо щемит. Я натягиваю на лицо фальшивую улыбку и делаю вид, что у меня всё хорошо. Получается? Не знаю, но я очень стараюсь.

Мы едем в машине. Бабушка ведёт оживлённую беседу со своим «соседом», а я, устроив Саньку на своих коленях, бездумно смотрю в окно. За призмой стекла мелькают дома, улицы, люди. Жизнь продолжается, а мне, кажется, она остановилась. Это уже не я, это уже не со мной…

В деревне у бабушки хорошо. Свежий воздух, природа и тишина. Я выхожу из машины, оглядываясь по сторонам. По телу разливается истома. Я дышу полной грудью и не думаю о нём, кажется.

– Диночка, проходи в дом, – произносит бабушка и я вздрагиваю. – Ты чего, деточка? Я тебя напугала?

– Нет, – вымученно улыбаюсь. – Просто… Задумалась.

– Задумалась, – повторяет за мной бабуля, качая головой. – Ладно, если захочешь, то всё расскажешь.

– А надо?

– Не знаю, – бабушка пожимает плечами, поддаётся вперёд и тихо говорит: – спроси у своего сердца.

Молчу. Хлопаю ресницами, глотаю в горле противный ком и… Молчу!

Сердце? Спросить? Нет. Отныне я ничего у него не спрашиваю. Знаю наперёд, что оно ответит. Какими бы не были глубокими раны, сердце всё равно любит, несмотря ни на что, а ведь не надо!

* * *

Три дня затишья. У бабушки в деревне не ловит мобильная связь, нет интернета. Есть старенький телевизор, на экране которого сплошная рябь, а ещё есть не менее старый радиоприёмник. Вот его мы и слушаем. С утра до вечера мы всей троицей крутимся во дворе. Я с удовольствием помогаю своей старушке, отвлекаясь от гнусных мыслей. Санька играет с мячом, гоняет курей, бегает за шустрым щенком, а я радуюсь, наблюдая за детским счастьем.