Даманский. Огненные берега

– Хорошо… Вернее, плохо, но какие ваши годы? Признайтесь, как насчет маршальского жезла в солдатском ранце? – он испытующе уставился на нового подчиненного.

Павел не растерялся:

– Лежит, товарищ капитан. Завернут в газетку, придавлен другими вещами…

– Но пока точно не определились? – проницательно заметил Стрельцов.

Возражать было глупо.

– Служба покажет, товарищ капитан. В училище поступал по призванию, не за престижем шел и не ради любопытства. Мой отец в 1945-м командовал ротой дивизионной разведки, погиб на Зееловских высотах под Берлином, когда его группа попала в засаду. Это произошло за две недели до Победы и за неделю… до моего рождения. Мать служила в медсанчасти, после войны была главврачом в госпитале Западного пограничного округа. Все свое детство я провел среди зеленых фуражек, простите… – он смутился.

– Ладно, посмотрим, на что вы способны, – капитан сухо улыбнулся и посмотрел на часы. – Не будем мучить вашу супругу, она и так натерпелась. Вот ключи от квартиры, – он достал связку с биркой. – Номер дома – два, квартира – четвертая, на втором этаже. Это нормальная двухкомнатная квартира с кухней и санузлом. Последние полгода жилье пустует, но все коммуникации должны быть в порядке. Отвезете жену, осмотритесь, и через два часа – милости просим на службу. Кстати, взвод у нас, в отличие от обычных застав, взводная, а не отделенная структура, который вы возглавите, – тоже четвертый. В нем проходят службу ребята, которым весной на дембель. Давненько над ними не довлела офицерская рука, гм… Не скажу, что в подразделении казачья вольница, взводом временно командует старшина Фролов. Но сдается мне, он их изрядно распустил, придется вам затягивать гайки. Не забудьте побриться, лейтенант…

– Рядом с нашим домом есть магазин… – зашептала Настя, когда он усаживался в машину. – Но Вася говорит, что в нем не разгуляешься, продают только самое необходимое. Можно пешком дойти до поселка, там целых два магазина: один продуктовый, другой промтоварный…

– И в них есть все, что твоей душе угодно, – заключил Павел. – Вези, Василий, домой – номер два, квартира четыре, второй этаж.

– Ладно хоть не первый, – тоскливым эхом отозвалась Настя.

Сержант сочувственно покашливал, подвозя их к первому подъезду. Обычный панельный дом, два подъезда, детская площадка под снегом. Подобные здания есть в каждом городе и в каждом райцентре. Но казенщина бросалась в глаза – все серо, неуютно, не обжито. Из украшений на входе – портрет кандидата в депутаты от блока коммунистов и беспартийных, пара оборванных объявлений.

– Помогу вам донести чемоданы, – сказал сержант, спрыгивая с подножки. Он схватил вещи, носком сапога распахнул дверь и поволок чемоданы наверх.

Павел наблюдал за Настей: сердце беспокойно сжималось. Она была подавлена, в глазах поблескивали слезы. Павел приобнял ее, она выскользнула, помотала головой: нашел время…

– Все, живите… – сержант втащил в тесную прихожую чемоданы, отдышался. – Не переживайте вы так, девушка, – улыбнулся он. – С милым и в шалаше рай, а тут такие хоромы – тепло, вода, и удобства не во дворе, как у многих…

– На чаевые не рассчитываешь? – хмыкнул Павел.

– Не-е, не рассчитываю, – заулыбался Василий. – Нам жалованья хватает. Ну, все, бывайте, устраивайтесь, побегу я. Доберетесь пешком до места службы, товарищ лейтенант?

Сержант скатился по лестнице, грохоча сапогами. Приоткрылась соседняя дверь, образовался любопытствующий женский глаз, пахнуло табачным дымком.

– Здрасьте-здрасьте… – протянула обитательница третьей квартиры.

– Здравия желаю, – учтиво отозвался Павел и закрыл дверь – не самое удачное время знакомиться с соседями.

Настя, не разуваясь, бродила по квартире – словно зашла на минуточку и скоро уйдет. Потом села на чемодан и вопросительно уставилась на мужа.

– Другую квартиру посмотрим? – пошутил он.

– Нахлынуло что-то, – объяснила она. – Все хорошо, Паша, я привыкну.

Все без исключения квадратные метры покрывал слой пыли. Чугунные батареи грели неплохо, верхнюю одежду можно было снять. Крохотный балкон, куцые занавески, телевизор, повернутый экраном в угол. Мебели немного, все старое, но в рабочем состоянии. Массивный «славянский» шкаф, сервант, пара кресел, стол. На кухне – электрическая плита, навесные шкафы, антресоль. Смежная с залом комната – маленькая спальня со скрипящей кроватью. Покрывающий ее матрас был, скорее, пластичным, чем эластичным. Большие подоконники со стопками старых газет, щели между рамами заклеены бумагой на клейстере. Санузел – совмещенный, зато напротив унитаза стояла чугунная ванна, перекрытая стиральной доской, которую венчала детская резиновая уточка. Настя прыснула, и Павел слегка приободрился – ну, слава богу, повеселела.

Они сидели на кровати, глядели в заиндевевшее окно. Павел приобнял жену – на этот раз она не вырывалась.

– Снова скажешь, что хуже не бывает? – осторожно спросил он.