Дама с рубинами. Совиный дом

– До свидания! – воскликнул он, когда лакей сел на козлы и экипаж тронулся, потом со смеющимся лицом вынул бумагу из рукава. – Такие вещи надо держать крепче, прекрасная Клодина, – пробормотал он и прочел записку при свете фонаря.

С довольным видом напевая опереточный мотив, Пальмер пошел в свою комнату в нижнем этаже. Там он зажег гаванскую сигару, растянулся на кушетке и еще раз перечел записку. Он и без того знал ее содержание: секретарь тайно читал все, что писал герцог, издали, по движению его пера, а если это не удавалось, то и распечатывал конверты. Сегодня же обошлось вообще без затруднений: герцог, перед тем как вложить бумагу в конверт, взволнованно вскочил и заходил по комнате, так что содержание записки стало доступно зорким глазам секретаря. Но все же было приятно завладеть оригиналом.

«Его высочество, кажется, сделал немного резкий приступ, а она с добродетельной суровостью оттолкнула его и пригрозила не приезжать более. Теперь он просит ради герцогини отказаться от этого жестокого решения и обещает исправиться, – думал он. – Все развивается вполне логично, ничего нельзя сказать против. Она умна и не удовольствуется тем, чтобы украсить голову герцога рогами, а захочет помогать в управлении: ведь все эти дамы думают исправить свое не совсем ясное положение так называемыми “добрыми делами”. Они хотят отблагодарить несчастного, попавшего под их власть, показывая народу, что любимый владыка в достойных руках. Они желают, чтобы перед ними падали на колени и называли их “добрыми ангелами страны”. Их интересы всегда направлены на мелочи, и только самые умные видят, чем можно воспользоваться близ них, а в данном случае среди ближайших умных нахожусь я!»

Он пустил дым вверх и стал рассматривать арабески на потолке. «Она не выносит меня и относится ко мне, как невинная Гретхен к Мефистофелю. Ясно, что в один прекрасный день она скажет своему высокопоставленному Фаусту… и так далее. А это может мне все-таки помешать. Я не допущу, чтобы герцог услышал от нее, что я плут. Пока что… Внимание! Берг поможет мне, она удивительно способна к интригам. Я сам иногда боюсь этой женщины».

– Ужин подан, – доложил лакей.

Господин фон Пальмер медленно поднялся и аккуратно положил письмо в ящик старого огромного письменного стола, украшенного гербом Герольдов. Потом подошел к зеркалу, причесал свои редкие волосы, полил руки одеколоном, широко зевнул, взял у лакея шляпу и перчатки и, взглянув на часы, показывающие десятый час, пошел в столовую, где собралась немногочисленная свита герцога. Она состояла из старого камергера фон Штольбаха, адъютанта фон Риклебена в чине ротмистра и яхт-юнкера Мерфельда, «молодца, похожего на собаку», как называл его Пальмер.

Приход последнего, кажется, не особенно обрадовал остальных.

– Извините, – сказал он им, – я заставил ждать себя, но был занят: выполнял приятнейшее поручение, милостивые государи! По повелению его высочества я усаживал в карету прекрасную Клодину фон Герольд.

– Черт возьми, опять она была здесь! – воскликнул Мерфельд с нескрываемым удивлением.

– Она только что покинула герцогские покои.

– Вы хотите сказать, комнаты ее высочества, господин фон Пальмер, – резко заметил ротмистр и слегка покраснел.

– Я имел счастье встретить прелестнейшую гостью этого дома в верхнем коридоре, – с многозначительной улыбкой возразил Пальмер.

– Ах так! – засмеялся яхт-юнкер.

Ротмистр недовольно взглянул на него.

– Фрейлейн фон Герольд пела в гостиной герцогини и потом была в ее спальне, – громко и решительно сказал он.

– Прекрасно осведомлены! – прошептал Пальмер и низко поклонился – вошел герцог.

– Я не понимаю фрейлейн фон Герольд, – серьезно сказал ротмистр, идя после ужина с юнкером по коридору, в конце которого находилась их общая комната. – Здесь храбрость неуместна. Ей следовало бы избегать пещеры льва. Невероятно, с какой безумной смелостью женщина относится к своему доброму имени, как уверена в своей безопасности и добродетели…

– Может быть, опасность забавляет прекрасную Клодину, – легкомысленно заметил юнкер. – Если она пошатнется, то объятия, готовые подхватить ее, давно уже открыты, если нет – тем лучше. Но думаю, что это может стать весьма забавным, а то ужасно скучно жить на свете.

– Вероятно, я тоже думал бы так же о ком-нибудь другом, милостивый государь, но относительно этой девушки я попросил бы вас смягчить критику.

– Только не так трагично, ротмистр, – засмеялся молодой человек. – Не портите себе сон из-за таких вещей. Его высочество не имеет вида осчастливленного, он, скорее, был в дурном расположении духа. Скука-то! Скука! Что за нелепость этот Альтенштейн! Если здесь наделают глупостей, я найду смягчающие обстоятельства.

Глава 12

Подъезжая к Совиному дому, Клодина все еще держала в руках измятую бумагу.