Дама, которой не было

На выезде из города, на большой лесной полянке, открывающейся проносящимся по шоссе машинам (если водители, конечно, смотрят вбок), повесился мужчина. Никакой машины поблизости не припарковано, остановка пригородного автобуса находится примерно в полутора километрах. Хотя не исключено, что он прошел эти полтора километра в поисках подходящего места. Ведь до деревьев-то еще добраться нужно! У нас город толком не убирают от снега, не говоря уже про окрестности. Но эта поляна была вычищена. Оказывается, на ней периодически играют в мини-футбол. После последнего сбора игроков снегопада не было, и там до деревьев вполне можно добраться. Может, мужчина знал про поляну заранее и специально туда поехал? По крайней мере, такая версия прозвучала в программе криминальных новостей.

При нем не обнаружили никаких документов, но одет был прилично и на бомжа никоим образом не походил. Показали лицо крупным планом, а потом восстановленный с помощью какой-то компьютерной программы реальный облик. Интересно, лицо Ани Бояриновой при помощи этой программы восстанавливали или нет? Я не спросила у Бояринова, как ее опознали. Хотя какая теперь разница?..

Но я опознала мужчину, фотографию и восстановленное лицо которого показали по телевизору.

– Наташа, что случилось?.. – мама явно заметила, как изменилось мое лицо.

– Это Вячеслав, – сказала я.

– Какой еще Вячеслав? У тебя же нет знакомых Вячеславов!

– Поклонник балерины Сачковой.

Мама раскрыла рот.

– Она ему что, отказала? – спросила мама, немного придя в себя.

– По-моему, она отказывала ему всю жизнь, – сказала я. – Мучила парня, то подпускала поближе, то отвергала. А он все терпел. И там еще мама – большой «подарок». Но вешаться-то зачем?!

– Значит, он утратил смысл жизни, – печально произнесла мама.

Я внимательно посмотрела на нее.

– Он был адекватен? – спросила мама.

– Да. Если не считать зацикленности на Сачковой. Но ведь нельзя считать сумасшедшими девочек, влюбляющихся в звезд эстрады или актеров.

– У нормальных девочек это к тридцати годам проходит. Даже значительно раньше. А вот если тридцатилетняя женщина страдает в одиночестве по какому-то актеру, вместо того чтобы устраивать личную жизнь с реальным мужчиной, – это уже ненормально.

– Мама, он был адекватным. Я же с ним долго разговаривала. Несчастным он был!

– Но он был несчастным и безнадежно влюбленным много лет! Значит, сейчас произошло что-то, что заставило его свести счеты с жизнью! Наташа, ты номер записала, который на экране показали? Звонить-то куда?

– Последние цифры были «ноль два – ноль два», а вот первые… Я, пожалуй, Николаю Павловичу позвоню.

– Но он не может вести все дела в городе! Тем более это-то явно не его район! Это скорее область.

– Мне самой с ним комфортнее разговаривать, чем с кем-то незнакомым!

«И вообще хочется его услышать», – добавила я про себя.

– Ну, как знаешь, – пожала плечами мама.

Я пошла звонить, не подумав о том, что в это время все нормальные работающие люди уже спят.

– Что случилось?! – довольно быстро очухался Николай Павлович, у которого мобильный явно лежал где-то поблизости от ложа. – С вами все в порядке?

Я наконец посмотрела на часы.

– Ой, простите…

– Да говорите вы, наконец! Все равно разбудили, – буркнул представитель органов, которые меня берегут, или, по крайней мере, должны это делать.

– Я опознала человека, которого только что показали в криминальных новостях. Но не записала номер, по которому нужно звонить.

– Ну так позвонили бы в районное отделение! Или…

– Это поклонник Сачковой, – перебила я явно недовольного Николая Павловича. Хотя, если бы выключал мобильный на ночь, я бы не дозвонилась. Или им в органах нельзя выключать?

Я стала быстро говорить, рассказывая то, что знала про Вячеслава. Сказала и про присланные мне фотографии.

– Понятно… – тяжело вздохнул Николай Павлович.

– Простите, что разбудила. Но я не знала, кому звонить.

– Теперь будете мне про все трупы сообщать? – хмыкнул окончательно проснувшийся Николай Павлович.

– Вообще-то я надеюсь, что больше никогда никого не найду. Насмотрелась в последнее время на всю оставшуюся жизнь. А Вячеслава мне очень жаль…

– Вы не в курсе, Сачкова в стране или где-нибудь на гастролях?

– Она разве ездит на гастроли? – удивилась я. – По-моему, она в последнее время или в рекламе снимается, или в кино. Не знаю, успевает ли в балетном классе заниматься. Вроде балерина должна каждый день заниматься у станка для поддержания формы. А сегодня, то есть уже вчера, она получала награды за великолепную актерскую работу. Или что-то в этом роде. Точную формулировку я вам сказать не могу. Но я лично присутствовала на вручении. Наш журнал должен опубликовать отчет с мероприятия.

Я вкратце рассказала, где была и что видела.

– А время смерти Вячеслава? Сказали что-нибудь по телевизору?

– Нет вроде. Но неужели вы думаете… Да даже если ему кто-то помог, то уж точно не Сачкова!

– Статью за доведение до самоубийства никто не отменял, – заметил Николай Павлович. – Про записку не сказали?

– Сказали, что при нем ничего не нашли – ни документов, ни мобильника. Поэтому и просили опознать.