Дальше фронта…

На памяти Рыкова о карьеризме или же офицерском честолюбии лучше всего высказался генерал Драгомиров: «Это, господа офицеры, как хер: не иметь его офицеру никак невозможно, но и публично демонстрировать никак нельзя» …

Выходов было ровно три. Первый – оставить все как есть. Обучение в отряде длится шесть месяцев, сейчас оно практически на половине. Присмотреться, поправить кое-что по мелочам, и – пусть все идет как идет. Недостатки у выпускников будут в войсках непременно вскрыты, пойдут рапорта и прочие бумаги, но в ответ им возможно, и не без успеха, выдвигать иные бумаги с объяснением местных трудностей, описанием недостатков присылаемых для обучения нижних чинов, несовершенством учебных программ, рапортовать о предпринятых мерах и так далее. Таковым образом можно не только надолго остаться в должности, но и – ох Рассея-матушка! – прослыть дельным офицером, и даже выслужить следующий чин до срока. Не в первый раз такое будет. Насмотрелись…

Вторым выходом мог стать немедленный отказ от должности и, понятно, столь же немедленное завершение карьеры. Возвращение в первобытное состояние и, без сомнения, отставка по выслуге лет в том же капитанском чине. Иного такого шанса уже не будет. Дальше фронта, то есть теперь опять дальше Кушки, не пошлют, и менее батареи уже не дадут. Но вот стоять эта батарея будет уж точно там, куда Макар телят не гонял, захудалый Осовец раем земным покажется. Так себе перспектива, честно говоря…

Третий выход мог легко привести туда же, куда и второй, хотя и не так быстро: попробовать изменить существующее положение дел. Заранее зная, что от Петра Великого заведено перед начальством «не умствовать». Господа генералы, да и полковники, куда как не любят «умствований» от младших по званию…

Первый выход капитан Рыков для себя даже не рассматривал, а просто учел в числе возможных. Второй был противен характеру и привычкам. Итак?

Итак, первый командир части командовал ею два года и два месяца, вышел в отставку по возрасту. С этим все ясно. Гвардии штабс-капитан Разумовский, прикомандированный к Отряду для прохождения «полковой стажировки», был назначен временно исполняющим обязанности семь месяцев назад, однако же в должности не утвержден, отозван «в распоряжении командования округа». Здесь, судя по всему, тоже все ясно. Необходимый полугодовой «командный ценз» после курсов Стрелковой школы получен, и – «о ревуар». Здесь и сейчас нужно трудно рисковать и «тянуть лямку», так это не для «моментов».

Как ни крути, решение необходимо было принимать… немедленно. Отсрочка что в час, что в неделю не даст ровно ничего…

– Попрошу без чинов, Игорь Николаевич. Ознакомился пока что только со «штатом». Честно говоря… удивлен. Как же ваши поручики без взводных фельдфебелей справляются? На них же все роты и батареи в армии держатся… Прошу, говорите прямо.

– Плохо справляются, по правде говоря. Да и не только это плохо… В любой роте есть десяток нестроевых: кашевары, кухонные рабочие, носильщики. У нас по штату их нет. Совсем. Даже горнист, как видите, у нас один, а барабанщиков – двое, – Климов взял из медного стаканчика обрезанной орудийной гильзы карандаш и указал им в соответствующую графу, – для приготовления пищи и хозяйственных работ приходится отряжать солдат из учебных отделений. Это раз. Для несения караульной службы приходится также отряжать учебные отделения. Это два. При сроке обучения в полгода таковые отвлечения впрок не идут…

– Есть, полагаю, и «три», и «четыре»? – по совести говоря, к тому, что Рыков заметил сам, и этого было уже много, с лихвой.

– Как не быть. Поскольку снабжение комплектами формы через интендантство, вместо получения казенных сумм на их построение, в нашем округе только-только начинается, приходится регулярно снимать с учебы портных и сапожников…

– Это три. А в наряд по кухне офицерского собрания отправляете офицерских денщиков…

– Верно. И только по особым случаям. Что еще немаловажно: мы не имеем возможности никого отрядить в вольные работы. Совсем. Или провалим учебную программу окончательно. На период обучения нижние чины остаются только при своем денежном довольствии в пятьдесят копеек в месяц, то есть почти без денег… Что рвения к учебе им не прибавляет никак…

«Вольные работы» в армии были некоторым образом «притчей во языцех». С одной стороны положение, когда солдатскую команду совершенно официально – до трех месяцев! – отрядить на заработки то ли к помещику в поле, то ли к фабриканту на завод, было хорошо. Треть денег шла в солдатские «артельные суммы» на «приварок», треть распределялась между солдатами, остающимися в части, и треть же получали «работники» на руки. Зарабатывал «служивый» около рубля в день, так что тридцать-тридцать пять копеек были очень и очень существенны не только для рядового, но и надзирающего за работами унтер-офицера. С другой стороны, всяческие махинации со стороны полкового начальства именно с этими суммами цвели, как говорится, «махровым цветом»…