Дальше фронта

– Поживем – увидим, – ответил Шлиман. – Первую стадию освобождения от телесности мы благополучно миновали. Это ведь не тело, – потыкал он себя пальцем в грудь, – это превращенная форма сохранения привычного облика. Когда исчезнет привычка, как-то изменится и остальное. А если вы считаете, что первая фаза переговоров завершена, задерживать не смею. Пожелаете продолжить – здесь же и тем же способом. А в качестве жеста доброй воли позвольте совет…

Вежливо подождал ответа на вполне риторический вопрос, после чего предложил проехать не так уж далеко, на тот самый перевал.

– А зачем?

– Вы там можете найти кое-что интересное для себя. А, возможно, для нас всех. Если сумеете этим правильно воспользоваться.

– И все же? Не люблю я таких вот полунамеков. Пойди туда, не знаю куда…

– Не хочу вас заранее обнадеживать или разочаровывать. Захотите – поедете, сами все увидите. Сумеете – воспользуетесь, нет – значит, нет. Дело в том, что там, в глубине расселины, есть одна пещера… Со странными свойствами. Для нас – скорее опасными. А вы – посмотрите. Будете ехать обратно, заверните сюда еще раз. Расскажете, что получилось. Тоже если захотите. Нет – не надо. Так поедете?

– Поедем, – кивнул Ляхов. Странным образом предложение Шлимана совпало с планами Вадима. Тот тоже имел в виду навестить место боя. И тоже не объяснил предварительно – зачем.

В машине он поднял эту тему.

– Есть что-то общее?

– Наверное. Про пещеру я ничего не слышал, а вот тщательно осмотреть окрестности точки взрыва мне тоже посоветовали. И именно в твоей компании. Очевидно, предполагается, что вдвоем мы можем открыть нечто, недоступное нам по одиночке.

– А с вашей стороны это место обследовали?

– Что там обследовать? Кому положено, прошлись, конечно, оружие собрали, трупы, документы. Меня в известность, по малости чина, никто не ставил.

– Хотелось бы знать, – раздумчиво сказал Ляхов, – искать надо именно в здешнем времени или в реальности тоже можно?

– Многого ты от меня хочешь. Ну, не знаю я! А в плане догадки… Если меня к тебе прислали сюда, значит, там ничего не нашли.

– Что ж, поехали…

Колосову Ляхов приказал ждать их на базе, а лучше – на одном из кораблей, до вечера.

– Рацию держите на приеме. Если будет нужно – передам дополнительные указания. До ночи не вернемся, и связи не будет – езжайте вот сюда, – он указал точку на карте. Вдруг разминемся – возвращайтесь в Тель-Авив.

– Так зачем же, командир? – встревожился поручик. – Давайте мы сразу с вами!

– Не надо. Дело у нас там такое, весьма секретное, а опасности почти никакой. Отдыхайте, в море искупайтесь, когда еще придется.

Ляхов сам не знал, почему не хочет брать с собой охрану. Не хочется, и все.

На перевал они поднялись той же дорогой, что и в первый раз с Тархановым.

А теперь получается, уже четвертый. Действительно – закольцовка. Сначала – волею случая, да и то как сказать, два других – с участием потусторонних сил, и вот сейчас – якобы на основе свободного выбора, но в ситуации, когда иного выхода как бы и нет.

Заколдованное место, не хуже, чем у Гоголя.

Разумеется, сейчас Ляхов вполне мог бы повернуть руль и покатиться вниз, к морю. Наплевав вообще на все. Единственное конкретное задание высшего командования он выполнил. И имеет полное право вернуться, хоть с Розенцвейгом, хоть без него. От двойника, конечно, так просто не отделаешься – захочет, потащится следом в нашу реальность. И без всякого самолета, своим ходом догонит, а то и перегонит. И явится к Чекменеву первым, себя объявить настоящим Ляховым, а его – подменышем.

И вы скажете мне, что там сумеют распознать переставку? А вот большой вопрос. Кто знает, сколько необходимой информации уже закачано в его мозги и сколько еще добавят? Квантум сатис[77], пишут в рецептах.

Значит, я делаю выбор совершенно свободно? А как же!

Да и самому ведь чертовски интересно, а что там у только что подаренного плюшевого мишки внутри? Неужто только опилки? Фу, как банально!

А если бы вдруг оказались настоящие потроха, с кровью, веселее бы стало?

– Слушай, кстати, – небрежно спросил он двойника, любующегося панорамой, – в твоем варианте Чекменев рядом с Розенцвейгом не крутился?

– Какой Розенцвейг? Мне он там не попадался…

– Как? Ты ведь говорил, как он к тебе за столик подсел. Вербовщик…

– Я? Говорил? Что-то ты того. Александр Иванович там был…

– Тьфу, черт! А я все время думал, что это тоже Розенцвейг… Ну, так оно прозвучало – «и ко мне тоже», что я сразу ту картинку и увидел. И все к нашему Львовичу приглядывался. Все мысли в эту сторону крутились…

Они посмотрели друг на друга, не зная, смеяться или как.

На площадке, где встречался с Вадимом прошлый раз, Ляхов машинально поискал глазами, нет ли тут окурков, единственного материального следа. Конечно, не увидел ничего, сколько времени прошло, дождей, ветров. А вот гильзы так и валялись, потемневшие, в зеленых лишаях.

Начали спускаться по крутой «дороге смерти».

– И где же мы эту пещеру будем искать? – вслух рассуждал Ляхов.

– Сказано же – на месте взрыва…