Дальний край

Но вышло не так. К концу обеда погода разъяснилась, на западе легла узкая золотая полоска: знак тишины и доброго настроения в природе.

Они отправились гулять. Было еще мокро, но так тепло и тихо, как бывает милым майским вечером. Летали жуки, слабо гудя. Кусты полны влаги, того легкого серебра, что осыпается крупными каплями на проходящего. Ольга Александровна дышала глубоко и вольно.

? Все–таки, ? говорила она: ? лучшее, что создал Бог, это природа. Знаете, я так делю людей: кто природы не любит, не понимает, тот для меня ничто. У него пустое сердце.

Пете казалось это верным. И тысячу раз было верно сейчас, когда за лесом зажглась звезда, тонкий месяц проступил над крышей.

? Я много раз замечала: идешь вечером в городе, например, в Москве: сутолока, шум. И вдруг подымешь голову, над Тверским бульваром увидишь звезду… как это чудно. Отчего они никогда не надоедают? И что в них есть такое таинственное, восхищающее?

Они спускались легким склоном по фруктовому саду. Потом вышли через калитку в березовую рощу, еще круче сбегавшую вниз. Сквозь белые стволы блестело озеро.

? Пройдемте так, ? сказала Ольга Александровна: ? тропинкой по шоссе.

Березы были тридцатилетние, ровные, свежие. Они только что распустились; воздух насыщен их запахом, обаятельным весенним туманом.

? Отец не позволяет трогать леса, это его конек. У нас пятьсот десятин, из них четыреста лесу, но не срублено ни одного дерева. У него даже теория есть на этот счет, он вам все расскажет.

Лесу, действительно, было много. Петя не бывал раньше в этой губернии ? из среднерусских, но тяготеющих уже к Западу, к Днепру. Здесь было иначе, чем в родных тульско–калужских краях. Гуще суглинок, влажней, главное, больше лесу. И лес основательней; он тянется на много верст, много в нем хвои и, верно, достаточно зверья.

Когда вышли к плотине, по которой проходило шоссе, небо вызвездило; облака разошлись, сладко пахло весной; в пруду слабо гас закат, едва тлее. И на той стороне, и с боков, впереди ? все лес.

Сели на кучи сложенного камня, молча.

? Вот, ? сказала Ольга Александровна: ? вы видите наше Миленино, где я родилась, росла, выходила замуж и скоро начну стареть. Все я тут знаю, каждый кустик. И, говоря по правде…

Она замолчала и взяла его за руку.

? Говорить, или нет?

Слабый озноб прошел по нем от прикосновения нежной руки, от слов, будто долго искавших выхода.

? Отчего же нет? ? прошептал он. ? Разве вы не знаете, как я к вам отношусь?

? Да, скажу. Я вот что вам скажу, Петя, ? что никогда я не была счастлива, нигде.

Она замолчала, несколько времени была недвижна.

? Замужество мое было ужасом… Ах, сплошная, холодная гадость. Во многом я сама виновата, ? да, ведь, я была девчонкой. Главное, ? прибавила она: ? я его не любила, главное. А между тем… человек, ведь, хочет любви. Жизнь коротка, скоро седые волосы, и никогда… Фу, я начинаю завираться. Одним словом, счастье разделенной любви все же единственное счастье женщины.

Петя смотрел на нее влажными глазами и думал, что его, незаметного студента, она не полюбит никогда. Он вздохнул, закурил папиросу. В свете огонька ее глаза показались ему темней, печальней; они были устремлены на него.

Погас свет, снова вокруг была весенняя тишина. Слабо поквакивали лягушки; гудела выпь; вода бежала в мельничном колесе. Тихо хоркая, протянул запоздалый вальдшнеп. Бекас трубил в поднебесье.

? Пора, ? сказала Ольга Александровна: ? пора нам домой.

Они встали. Вдали, из–за леса, послышались колокольчики.

? Верно, папа. Хотел завтра приехать, но, значит, заторопился.

Они медленно шли по шоссе в гору, к усадьбе. Сзади нагонял их экипаж. Еще не видно его было, а уж слышался скок пристяжных, голоса. ? Вот и папа… ? говорила Ольга Александровна. ? Что он, тоже, за человек? Всю жизнь гнул спину за своими законами, ? а сам над всем этим смеется. Ну, сенатором его назначат, а он говорит, что Сенат есть глупость четвертой степени. Он, собственно, любит только сады. Да меня, кажется.

В это время тройка настигла их.

? Стоп, ? закричала Ольга Александровна. ? Смерть или кошелек!

Лошади остановились. Из экипажа вылезли две фигуры.

? Все шутки, ? сказал Александр Касьяныч. ? Шутки, смех мало пугают философа.

Ольга Александровна обняла его.

? Ну, здравствуй. Кого еще привез с собой?

? А это, чтобы не было скучно. Царя звуков.

? Если позволите, Нолькен, ? ответил другой голос.

Ольга Александровна смеялась, а Александр Касьяныч здоровался с Петей.

? Отлично сделали, что приехали. Рад видеть.

Шли пешком, экипаж ехал рядом. На повороте, откуда засветился дом, попали в лужу. Александр Касьяныч выругал непорядки и отсутствие культуры в России, а Ольга Александровна слегка припала к Пете. Чтобы поддержать ее, он ее полуобнял, и вместе с весной, звездами, распускающимися листьями вдохнул запах теплых волос. Она слегка вздрогнула.

Был уже накрыт ужин. Приезжие умылись, вычистились, через полчаса сели за стол на балконе.

? Я здесь по приглашению Александра Касьяныча, ? сказал Нолькен. ? Пробуду недолго. Постараюсь не опротиветь. Если же надоем, то прямо говорите.