Дальневосточный штиль

Петр с порядковым номером четыре зябко ежился, щеголяя голым торсом, а также испуганно взирал на обломанное жало, сжатое им в руке. Оно было покрыто смесью из отвратительного белого гноя и темной вязкой жидкости, в которой плавали кусочки разваренных ягод. Форма стрельца лежала на снегу и медленно истлевала. Удар хвостом пришелся в бок кафтана. Прямо туда, где располагался карман с фляжкой. Видимо, на жале мрана имелись какие-то рецепторы, а потому при контакте с жидкостью, которую птичка посчитала кровью, она выпрыснула свой некрояд. И отравила напрочь одежду, от которой ее владелец успел вовремя избавиться. Доказательство поговорки: «Коготок увяз — всей птичке пропасть» — лежало поверх зверски убитой формы, изрубленное до состояния полуфабриката. Шея отдельно, грудка отдельно, окорочка вообще в разные стороны разлетелись… Вот только разделавшие тушку люди никак не могли приступить к ощипыванию — отмахивались и отстреливались от еще десятка пернатых мутантов, вылезших вообще непонятно откуда.

— Бей куриц! — орал Ефим.

Олег не стал пояснять ему, что к домашним несушкам эти существа имеют куда меньшее отношение, чем человек к медведю. Был слишком занят тем, что усилием мысли удерживал еще одну на диво резвую тварь буквально в паре сантиметров от плюхнувшегося с испугу на задницу Третьего. Телекинез всегда считался довольно тонким искусством, требующим идеального контроля и малопригодным для боя… Впрочем, мастера-целители не только могли придержать в нужном им положении разорванный сосуд или вытереть пот со своего лба во время операции, но и дробили силой мысли ядра.

Успехи Олега на этом поприще были куда как скромнее, но на ядовитую ворону-переростка, мало отличимую своей массой от большого мешка, их все же хватило. Пусть и со скрипом. Бестия натуральным образом рычала, медленно вырываясь из незримого захвата, но, к счастью, у боевого мага второго ранга получилось выиграть достаточное время, чтобы Четвертый разрядил в монстра свое ружье. Щедрая порция дроби вошла в левый бок твари и вышла из правого, разворотив все на своем пути и только чудом не задев никого из людей. Десятник облегченно выдохнул и наконец-то смог взглянуть на то, чем заняты его подчиненные.

Слова у Ефима не расходились с делом. Выползшую из поленницы тварь, не успевшую толком взлететь, он рубанул бердышом. И получил в ответ когтями поперек физиономии. Теперь они на пару бегали кругами по улице. Подскакивающий на пару метров вверх мран с почти отрубленным крылом, держащимся лишь на лоскутке кожи, и шатающийся стрелец с залитыми кровью глазами, занесший над головой большой топор. Кто из них догоняет, а кто убегает, было решительно непонятно. По всему городу вразнобой грохотали пищали, солдаты отстреливали заполонивших округу монстров. Бьющий из центра поселения алый луч исчез, но взамен него в воздухе начала проявляться сеть, словно сотканная из света и почти касающаяся крыш. Людям, которые в большинстве своем летать не умели, от нее было ни холодно ни жарко. А вот пытавшиеся набрать высоту пташки то и дело внезапно для себя оказывались рассеченными на мелкие кусочки.

— Граната! — У Олега чуть сердце не остановилось, когда тяжелый железный шар стукнулся о грудь одного из мранов, заставляя его с болезненным клекотом уйти в штопор. Нет, птиц бы взрывом основательно перекорежило, может, даже до полной неспособности летать… Но ведь и люди под удар тоже попали бы, поскольку едва ли не полкило взрывчатки в легко ломающемся на обломки корпусе приземлилось в опасной близости от самих стрельцов! В панике он потянулся всей своей магией к фитилю, стремясь его потушить… И не сразу смог поверить тому, что тот не зажжен.

— Ты какого… творишь, идиот?! — В этот момент Олег был как никогда близок к тому, чтобы в первый раз воспользоваться властью своего положения и прописать подчиненному плети. Много плетей! И солевой раствор для дезинфекции ран! Ярость боевого мага второго ранга вылилась на одного из мранов потоком пламени, родившемся в протянутой руке чародея… Ну как потоком… жидкой струйкой. Огня было побольше, чем на кончике фитиля свечи, но все же поменьше, чем у иных факелов. Правда, весь он угодил точно в цель, которой служил глаз твари, и прилип к влажно зашипевшей плоти, словно та была облита бензином. Почти по-человечески закричав от боли, окривевший пернатый мутант рванул куда-то в небеса, обдавая все вокруг себя пометом, и, похоже, возвращаться в ближайшее время не собирался. — Если бы эта штука рванула, вас же самих пришлось по кусочкам собирать!

— Да чего я, совсем дурной — запал поджигать? — принялся оправдываться Первый Петр. — Я просто так ею запулил, как камнем! Если в детстве так перепелок сшибал, то чем эта мерзость хуже?!