Далеко от Земли

Вейла потянула простыню выше, укрываясь до носа. Жалела бы она о сломанной судьбе? Ещё утром однозначно да. Столько времени убито на учёбу, и не дали желанной работы… А вот сейчас… а вот сейчас уже однозначно нет. Однозначно. Потому что Антон… Когда-то, в старинные времена, иномейской девушке, грубо убившей чью-то любовь, ставили на грудь клеймо-татуировку – змея, выползающая из сердца. Чтобы с первого взгляда было видно, с кем имеешь дело. Парням, впрочем, тоже ставили… Сейчас нравы не те, клеймо не ставят. Но чего стоит такая девушка?

Вздохнув, Вейла закрыла глаза. Надо спать… здешняя ночь, как взмах ресниц… а утром её будет терзать своим визгом электрический аппарат, именуемый будильником… Антон… как всё же хорошо… что ты есть…

Сон, наскучив витать над головой девушки, наконец-то снизошёл смежить ей веки. Длинные ресницы чуть подрагивали, и с лица иномейского спецагента не сходила блаженная, совершенно детская улыбка.

* * *

Жёлтый кленовый лист неторопливо снижался, вращаясь вокруг оси, и в голове моей немедленно всплыл подходящий термин – «авторотация». Я усмехнулся. Что значит инженер… «листья авторотировали, снижаясь по наклонной траектории», ага… Поэты, должно быть, чувствуют этот мир иначе. И вообще, чужая душа потёмки… или не всегда потёмки? Как быть с душами светлыми, где потёмки и не ночевали сроду?

И что чувствует, что думает себе инопланетянка, внешне так похожая на земную девушку? Не зря, ой, не зря она всё время держит включенным этот свой брелок-телепатор… С телепатором, ясное дело, легче разобраться в потёмках чужих душ…

– Привет, Антон.

Она стояла передо мной, как внезапно материализовавшееся видение. Как ей удаётся вот так вот незаметно подбираться? Я шумно встряхнулся, словно селезень, вылезший из пруда.

– Привет…

– …Марина, – за меня закончила она.

– Вот именно, – улыбнулся я.

– Куда пойдём? Только не в кино!

– Я бы предложил «Метелицу»

– Нууу…

– А в «Арагви», боюсь, нас не пустят.

– «Арагви» – это ещё хуже.

– Тогда предлагай, – я улыбнулся. – У меня же нет этого вашего телепатора.

– А давай поедем на ВДНХ? Потрясающий музей старины.

– Вообще-то там новейшие достижения народного хозяйства в основном.

– Ага… ну, это кому как.

– Хорошо, поехали. Такси! – я махнул рукой проезжему таксисту, и случилось чудо – машина остановилась.

– Постой… Простите, мы передумали! – это уже таксисту.

– Выкобениваетесь, сопляки! – таксист дал газ.

– Ну вот… – я осторожно снял упавший листок с её курточки. – Спугнула ты его.

– Ну не сердись, – она улыбнулась чуть виновато. – Не хочу я на ВДНХ. Была уже, чего время тратить… Давай так погуляем, ага? Только уведи меня куда-нибудь в тихие переулки. Самые-самые тихие. Такие, чтобы можно было слышать шелест опадающих листьев…

– Боюсь, таких переулков в Москве уже почти не осталось, – ответно улыбнулся я. – Но для вас найдём!

– Погоди-ка… – Вейла просунула руку мне под локоть. – Как-то же так надо… Я всё правильно делаю?

– Абсолютно правильно, – авторитетно заверил я, увлекая даму за собой. – Но всё-таки ты лишила меня возможности угостить даму сердца… О! Как кстати. Хочешь мороженого? – я кивнул на киоск.

– М? Я не пробовала ни разу… Это вкусно?

– Ну ещё бы! Если верить древним преданиям, боги в старину в своём эдеме питались исключительно этим…

– Ты же всё врёшь! – рассмеялась она. – Ох, Антошка… Давай уже своё мороженое, я заинтригована!

– Два пломбира, пожалуйста. – Я сунул стопочку мелочи продавщице, миловидной тётеньке лет сорока.

– На здоровье, молодые люди! – Тётенька вручила нам два вафельных стаканчика, наполненных белой массой.

– Спасибо!

Отойдя от киоска, я в качестве наглядного примера откусил изрядный кусок от своей порции.

– Ммм… вкуснятина…

Всё дальнейшее заняло пару секунд. Ободрённая моим примером, Вейла щедро куснула мороженку. Замерла. Побелела как мел. Пломбир выпал из её руки и покатился по асфальту.

– Что?! Что такое?!

Она выплюнула откушенное и задышала шумно, со свистом.

– Кха… кха… какой ужас…

– Да что ж такое-то… – я осторожно усаживал её на поломанную скамейку, притулившуюся возле кустов.