Далёкий край

- Они всегда говорят неправду. Опасно ездить сюда - могут убить. Они напрасно жалу-ются, что мы их обижаем. Этому не следует верить. Мы только защищаем их от опасностей. Ездим сюда, чтобы защищать их! Здесь бывают китайские хунхузы.

- Да, да, я вижу, что они разбойники! - воскликнул де Брельи как бы с неподдельным гневом.

На другой день к деревне пристали две небольшие лодки. Хозяева их торгаши - тоже отправлялись в Мылки, куда держал путь Дыген.

Путешествие в неразграниченные земли было делом незаконным, поэтому купцы могли проникать в низовья реки, лишь давая взятки тем, кто охранял границы. Купцы жаловались миссионерам, что чиновники не имеют совести и обдирают их.

Вечером сампунка тронулась дальше. Плыли всю ночь. Маньчжуры держали наготове оружие. Работники усиленно гребли.

На рассвете путешественники увидели - Амур разбился на протоки. Одной из них прошли сампунка и лодки торгашей. Видно было, как за островами, делеко-далеко, что-то курилось - не то утренний туман, не то дымки.

- У-у! Там русских много-много! - грозя пальцем по направлению дымков, говорил толстый Сибун, - наверно, пять или шесть русских там живут. Убежали от своих и тут женились! Не хотят никому ничего платить! У них ружья бьют далеко!

- Как же вы терпите такие преступления? - спросил Ренье, слыхавший этот разговор. - Давно надо бы отрубить им головы.

Маньчжуры смутились и умолкли.

- Я слыхал, что на Амуре живут русские, - сказал он Дыгену за обедом. - Надо потребо-вать, чтобы вмешались военные власти. Просить амбаня.

- Амбань уже посылал солдат, - ответил пьяный Дыген, - чтобы схватить этих дурных русских.

- Ну и что же?

- Они почему-то не послушались! - ответил Дыген уклончиво и вдруг с неприязнью, искоса и остро, глянул на Ренье. - У-у, ты не знаешь, что это за народ. Уй-уй-уй! - с обидой пожаловался он.

Весть о русских и об их влиянии на Амуре приводила миссионера в дурное настроение. Красоты девственной природы, чистейший воздух, яркие краски весенних лесов и собственное здоровье теперь уж не радовали его так, как в начале путешествия.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

МИССИОНЕРЫ

Черемуха цвела над кремнистыми обрывами правобережья, когда сампунка Дыгена подплывала к Мылкам.

Чуть светало. Китаец, стоявший на носу сампунки и меривший шестом в продолжение ночи глубину, пропел рулевому, что вдали чернеет мыс Вагрон, а под ним дома Экки - последнего стойбища...

На заре ветер ослаб, и квадратные паруса бессильно заполоскались. Китайцы-рабочие взялись за длинные весла.

На корме дымился очаг. Старик повар готовил завтрак своему господину.

Ренье и де Брельи сидели в это утро подле своего тростникового шалаша на возвышении, укрытом сохатиными шкурами, и беседовали, любуясь пейзажем.

Утро было прохладное. Судно плыло в тени прибрежных скал. Где-то за горами вставало солнце. За широкой излучиной реки, над дальним берегом, ярко розовели две округлые невысокие сопочки.

Вода, отражая зарю, принимала неповторимый нежно-голубой цвет.

- Я недоволен Дыгеном. Он не отвечает толком ни на один вопрос, когда речь заходит об этом крае,- с досадой говорил Пьер. - То он чинит тут расправу, то сам боится горсти бродяг и охотников. А рассказать толком ничего не хочет. Даже не отвечает на вопросы.

- Он боится, что, разведав все о жизни в этой стране, вы будете знать слишком много и о его проделках, а возвратись в Пекин, предадите все преступления огласке, - со старческим смешком молвил де Брельи. - Это может быть одинаково опасно и для него, и для сан-синских чиновников, которые смотрят сквозь пальцы на его проделки и получают в этих грабежах свою толику:

- За дорогу я немало помучился с этим дикарем. Стоило только нашей сампунке отвалить от сан-синского берега, как Дыген стал сам не свой, напустил на себя важность.

- Маньчжуры в душе должны быть очень недовольны вашим путешествием. Этот Дыген - продувная бестия; от него, мне кажется, всего можно ожидать. Он, верно, сам не знает, что следует говорить вам. Викарий не зря советовал вам избегать маньчжуров. Кстати, отчего заболел ваш обращенный спутник? И где вы оставили его?

- Талинь? Он чем-то отравился... Я оставил его в Лаха-Сусу, где у него живет дядя-торговец. Почему вы спрашиваете об этом? Неужели вы думаете...

- Все может быть, - кивнул старик головой и замолк.

На лесистом гребне горы вспыхнуло солнце. Лес побагровел от лучей, пробивавшихся сквозь листву. Вода на быстрине словно ожила, заиграла яркими красками. Лишь утесы мрачно громоздились над рекой, бросая тень на прибрежные водовороты. Зубчатые обломки каменных пластов, как дольмены*, торчали под прибрежным скатом, там, где обрыв его отступил от воды, образуя отмель.

* Дольмены - сооружения доисторической эпохи из камней.

- Какой суровый, дикий берег! Какая великая река! - вымолвил старик.