Далекие огни

— О, это долгая история. Абрек — личность по-своему уникальная. Если хочешь знать, во время Чеченской кампании он возглавлял одну из групп боевиков в отряде Шамиля Басаева. Да-да, именно так, не делай такую удивленную мину. Так что я был совершенно искренен, когда говорил, что он — настоящий профессионал. Кстати, вместе с Басаевым Абрек участвовал в захвате заложников в Буденовске. Потом, после этих событий, отряд Басаева передислоцировался в один из районов Чечни. Там-то между Абреком и его командиром и произошел конфликт. Абрек открыто выступил против слишком жесткой, я бы сказал — жестокой, политики Басаева по отношению к российским военнопленным, отказавшись от участия в уничтожении русских солдат, попавших в плен. За что сам был приговорен к расстрелу за предательство национальных интересов «великой Чечни» и зеленого знамени ислама. Приговор был приведен в исполнение, и Абрек пал от руки своих же единоверцев и «братьев по оружию». Однако он родился под счастливой звездой: по странной прихоти судьбы Абрек остался жив. В тот же день российские части заняли это местечко, выбив банду Басаева. Вместе с ранеными в полевой госпиталь, который, к слову сказать, возглавлял тогда я, попал и Абрек. Тогда-то и пересеклись наши с ним пути-дорожки. Словом, через четыре месяца я сумел поставить его на ноги. Как-то само собой между нами завязалось некое подобие дружбы — насколько это возможно, конечно, в условиях военного времени между представителями двух враждующих сторон. Он был суров и молчалив, слова, бывало, из него не вытянешь. Однако, шаг за шагом, я узнал всю его историю. И понял, что, если я не вмешаюсь, судьба, на этот раз в лице российского военного командования, может обойтись с ним весьма и весьма сурово. Я неоднократно встречался с командиром части, с которым был в довольно-таки хороших отношениях, в надежде как-то повлиять на него и, в итоге, смягчить участь чеченского экс-боевика, однако каждый раз, когда я заводил об этом разговор, получал один и тот же непреклонный ответ: «Вопрос о его виновности будет решать суд». О том, какой приговор вынесет суд, я догадывался; по крайней мере, на снисходительность судей надежды было мало. Чудом избежав смерти от рук единоверцев, Абрек вполне мог получить «вышку» по решению российского суда. Я понимал, что это было бы верхом несправедливости. Понимал это и Абрек, однако с чисто восточным стоицизмом готовился принять свою судьбу. А потом началось очередное наступление чеченских формирований, и наши части были заметно потеснены. При эвакуации госпиталя, в общей сумятице, никто и не заметил, как исчез Абрек. Никто, кроме меня. Мы молча простились, и он ушел. Война кончилась, и я стал вспоминать об Абреке все реже и реже. А потом он вдруг объявился в Огнях. Как он меня нашел в глухой уральской провинции, известно одному лишь Богу — и еще, пожалуй, самому Абреку. Первое время он жил у меня, позже снял где-то комнату, устроился на работу — и теперь является полноправным гражданином города Огни. Такая вот удивительная история. Кстати, по секрету тебе скажу, живет он под чужим именем, поскольку, по официальной версии, бывший сподвижник Шамиля Басаева погиб в девяносто шестом году во время Чеченского конфликта.

— Странная история, — задумчиво произнес Сергей. — А Абрек — это и есть его нынешнее имя?

— Абрек — это его боевое прозвище. Псевдоним, если хочешь. Он настаивает, чтобы я называл его именно так. Кстати, никто этого прозвища не знает — никто, кроме нас двоих. Ты, пожалуй, третий. Если помнишь, именно этим именем он и представился, оказав тебе тем самым великую честь. Так что цени это.

— Ценю. Но еще больше оценю, если он сможет вызволить Катюшу.

— Не «если», а «когда», поскольку слов своих Абрек на ветер не бросает. Можешь на него полностью положиться, уверяю тебя.

— Поживем — увидим, — с сомнением покачал головой Сергей, невольно вспоминая о целой армии головорезов, которые денно и нощно блюдут покой Орлова в его загородной резиденции.

Доктор продолжал:

— Еще несколько слов об этом кавказском уникуме. Знаешь ли ты, кем он был до войны? То-то и оно, что понятия не имеешь. К твоему сведению, этот головорез с отличием закончил Московский государственный университет, защитил диссертацию и является кандидатом филологических наук. Вернее являлся, в прошлой своей жизни. Война прервала его работу над докторской диссертацией. Патриотический порыв сорвал молодого ученого с насиженного места и забросил в лапы аж самого Шамиля Басаева. В скобках замечу, что Абрек в совершенстве владеет английским, французским и арабским языками.

Сергей слушал, раскрыв рот. Действительно, судьба порой обходится с нами слишком жестоко. Жестоко и несправедливо.

— Кем же он сейчас работает? С таким-то блестящим образованием? — невольно спросил он.

Доктор усмехнулся.

— Учителем в одной из средних школ Огней. Преподает русский язык и литературу. Вот такой вот парадокс: чеченец — и русский язык! А недавно взялся вести английский.