Далекие берега. Навстречу судьбе

— Муир дал ему карт-бланш, — добавил Ливингстон. — У Хамфри достаточно средств, чтобы загнать тебя в ловушку. Он поклялся уничтожить тебя.

— Он не первый клятвопреступник, кто обещал сделать это, — сказал Бэтман, пожимая плечами.

— Звери бывают разными. Мне он показался чрезвычайно опасным. Прежде чем уехать вместе с семьей в Бостон, он совершил поездку в Ирландию. Там, в Дублине, он нашел твою бабушку, некую Маурин Догуд. Это действительно твоя бабушка.

Чарльз побледнел: отец никогда не произносил подлинного имени своей матери. Маурин Догуд?

Ливингстон продолжил:

— Он пошел в бордель в пригороде Дублина, где в детстве работал твой отец. Он съездил в Лондондерри и расспросил Четырех Вдов и управляющего тюрьмой, откуда ты сбежал. Он отправился в Филадельфию и поговорил с отцом Шелби Фростом. Я собственными ушами слышал, как обо всем этом он рассказывал за столом у губернатора ледяным тоном. На его лице не дрогнул ни один мускул.

— Мне все равно. Он потерпит поражение. Как и все его предшественники.

— Если это до сих пор не произошло, было бы глупо утверждать, что это не произойдет никогда. — Ливингстон поднес чашку к губам: — Вот уже восемь лет, как ты постоянно бросаешь вызов Муиру и английской короне. И ни у одного из многочисленных ирландцев, находящихся у тебя на жаловании, еще не возникло желания или решимости предать тебя, что само по себе уже чудо. Но как долго оно будет длиться? Никто не знает, где ты прячешь «Раппаханнок». Как долго это будет продолжаться? — Уже менее пылким тоном старик добавил: — Сегодня у тебя есть только один способ избежать ловушек, расставленных такими людьми, как Хамфри. До тебя к нему прибегли капитан Кидд, Томас Тью и великий Генри Морган. Эти великие пираты вовремя почуяли необходимость изменить образ жизни, остепениться и искупить свое поведение, поступив на службу к властям одной из провинций.

Чарльз растерянно улыбнулся. Ливингстон продолжил:

— Когда я приехал в Нью-Йорк, я был обыкновенным девятнадцатилетним шотландцем без средств к существованию. В Олбани я начал заниматься торговлей пушниной. Горизонт просветлел, когда я женился на Алиде Шиллер, дочери мэра города. Колония признала меня своим, место в ней мне было обеспечено. Сына и племянника я направил на тот же путь. Филипп женился на Кэтрин ван Бру, дочери нынешнего мэра Олбани, а Роберт, который уехал от нас в прошлом году, — на Маргарите Шиллер.

Ливингстон положил руки на стол и строго сказал:

— Если ты хочешь увидеть своих внуков и помочь им преуспеть больше, чем ты, Чарльз Бэтман, следуй моему примеру. При моей поддержке ты на законных основаниях вернешься в Нью-Йорк. Тебе надо стать членом хорошей семьи. Возьмем, например, Флору ван Куртланд. Она не только одна из самых красивых женщин Нью-Йорка. Ее семья поселилась в колонии давным-давно. Женись на ней, поступи на службу в Собрание колонии. Пройдет немного времени, и ты станешь уважаемым человеком. Ты богат, тебя поддерживает много преданных тебе ирландцев. В интересах Нью-Йорка никто не упрекнет тебя в отступничестве. Закон оправдает тебя, и даже Альдусу Хамфри придется отказаться от своих планов.

Бэтман по-прежнему улыбался.

— Так вы хотите, чтобы я женился, и к тому же на голландке?

— Не делай вид, будто ты ничего не понимаешь или не воспринимаешь мои слова всерьез. Я приехал, чтобы помочь тебе. Я знаю, что отец Салли отказывается дать свое благословение. Так женись на Флоре ван Кортланд, и пусть ваш брак освятит англиканский пастор. Что за дело, что ты католик? И продолжай спокойно любить Салли, делать ей детей, если захочешь. Кто станет тебя упрекать?

Старик широким жестом обвел карету, лагерь, ирландцев, «Раппаханнок» — вселенную, построенную Чарльзом:

— Все это появилось как следствие ребяческого гнева! Это хорошо. То, что ты сделал за восемь последних лет, доказывает, что ты исключительный человек. Но не испорти все своей гордыней.

Чарльз на мгновение смутился. До ссоры его отец всегда глубоко уважал Роберта Ливингстона и приводил его ему в пример. Он прекрасно помнил слова отца: «Ливингстон сколотил состояние, потому что он более проворный, более умный и более образованный, чем его конкуренты. Учись, работай, крепко стой на ногах, сын мой, и ты станешь таким же, как он!»

— Твое молчание весьма красноречиво, — усмехнулся Ливингстон, не дождавшись ответа Чарльза. — Ты слишком умен, чтобы не понять меня. — Старик пожал плечами. — Через месяц, через полгода меня, возможно, уже не будет на этом свете. Если ты примешь решение, повидай в Нью-Йорке моего сына Филиппа. Он достойный человек. Я счастливый отец. Он знает, чего я хочу и, главное, чем я тебе обязан в память о несчастном Гарри.

Ливингстон протянул ему руку.

Чарльз пожал ее.

Когда Чарльз вернулся в лагерь, Салли спросила:

— Ну, что он тебе сказал?

— Он хотел покаяться. Ты была права. Он также предупредил меня, чтобы я опасался некого Альдуса Хамфри, молодого безумца из Бостона, который хочет меня арестовать.

— Это все?

Салли казалась разочарованной.

— Да.