Дайте шанс! Том 1 и Том 2

Никогда не любил сладкое. Конфеты почти не ел. А как поселился в интернате стал сладкоежкой. Наверное, так всегда: только теряя ты начинаешь по-настоящему это ценить.

Но самое ценное — это вареные яйца и сливочное масло. Не только потому, что вкусные, их можно взять с собой. Но унести — не значит съесть самому. За любую ценность нужно сражаться. А если прогнешься, твои хлеб с маслом и яйца будет есть кто-то другой. Тебя заставят самому каждый раз их отдавать. То же самое с одеждой, обувью и всем остальным.

Я первым начал обедать и первым закончил. Появляется мысль взять с собой хлеб, но не решаюсь. У выхода работники столовой нас проверяют. Они не разрешают ничего уносить со столов. Лишний раз не хочется ругаться. Все равно скоро полдник.

Добираюсь обратно к проклятой лестнице и смотрю по сторонам. Повезло, вокруг никого. Можно спокойно подниматься.

Левой рукой хватаюсь за перила и тяну себя с креслом, правой придерживаю колесо, чтобы не скатиться назад. Карабкаюсь медленно, но уверенно. Уже проверено до третьего этажа я успеваю взобраться меньше чем за 3 минуты.

Едва доползаю до середины пролета второго этажа, и сверху доносятся чьи-то торопливые шаги. Это заставляет напрячься.

Нежелательно встретиться с кем-то на лестнице один на один. В интернате идиотов полно, причем, с официально поставленными диагнозами. Не в порядке с нервами у 99 %. Мало ли что кому в голову взбредет, увидев меня в уязвимом положении.

Быстрее начинаю перебирать руками. Успеваю подтянуться на разок и появляется Артур Потехин. На душе отлегло. Этот нормальный.

Вот кому в жизни повезло так это Артуру. Он старше меня на два года, ему восемнадцать. Крупный, плечистый, отлично физически развит и потому веселый. У него только нет кисти на левой руке. Считай, пустяк. Мелочи жизни. Когда он у нас появился, никто не подумал на него наезжать. Случись такое, он бы любого одной рукой отмудохал. Поэтому-то и стал сразу авторитетом.

С рюкзаком на спине и со свернутым одеялом, чем-то поцокивая, Потехин пролетает мимо.

Фу! Откуда завоняло керосинищем?

Парень резко останавливается где-то за моей спиной.

— О! Как тебя там? Ты мне нужен!

Не успел обернуться, Артур мигом подскочил ко мне сзади.

— На, держи. Только держи крепче. Не урони! — водрузив мне на колени цокающий сверток, «обрадовал» он нежданным сюрпризом.

Правой рукой я продолжаю держаться за колесо, левой инстинктивно хватаюсь за сверток. Артур рывком дергает кресло и начинает тащить назад. Моя рука беспомощно скользит по колесу и не может ничего сделать.

— Э-э-э! — издаю единственную букву и голосовые связки перехватываются спазмами.

Потехин без труда стаскивает инвалидное кресло вместе со мной на площадку между этажами. Разворачивает, дальше спускает лицом вперед и на ходу разъясняет:

— Значит, смотри, сейчас помогаешь вывезти одеяло на улицу и на этом свободен. Понятно? Да не разбей ничего! Держи крепче!

Я аж обалдел от такой наглости.

Что я ему, извозчик, что ли?!

Пытаюсь выдавить из себя возмущение, да кто бы слушал мои мычания. Приходится взяться за сверток второй рукой, заодно начать прощупывать содержимое. Там что-то небольшое в нескольких экземплярах — гремит, цокает и попахивает керосином.

Доходит.

Да это он керосиновые лампы ворует!

Ну и скотина ты, Артур Потехин. Я такого от тебя не ожидал.

А чем мы будем пользоваться, когда в интернате снова отключат электричество?!

— Куда с одеялом? — накинулась на нас дежурная воспитатель, перегородив выход на улицу.

— Так это чтобы он себе ничего не застудил! — резво выкручивается Артур.

— Молодец, Потехин! — хвалит женщина, еще и широко открывает для нас дверь.

«Да сука он конченная, а не молодец! Куда вы смотрите!» — мысленно ору я в ответ.

Подумалось, что Артур сейчас немного отъедет и заберет свой долбаный сверток с керосинками. А нет. Ускоряя шаг, он покатил меня по широкой дорожке в сторону выезда с территории интерната.

Понимаю, пытаться что-то выкрикнуть и тем воспротивиться — бессмысленно. Что кричать, если не получается. А дергаться — на ходу из кресла вывалишься.

Не доезжая до конца территории интерната, Потехин сворачивает к деревянному гаражу справа и у ворот останавливается.

— Все, приехали. Твоя миссия завершилась, — оповещает Артур и сам забирает сверток.

В нос ударяет резкий запах керосина, как если бы он на меня пролился. Неживые ноги ничего не чувствуют, зато руки быстро нащупывают на джинсах влажность.

Через одеяло керосина пролилось три капли, а вони — не передать. Тут если застирать все равно не поможет. Придется неделю вонять, пока само не выветрится. А вторые джинсы после стирки выдадут лишь через три недели.

От осознания свалившегося на голову несчастья еще больше портится настроение. За себя мне переживать нечего, я выдержу неудобства от вони. Но что скажут другие? Со мной в комнате двенадцать человек.