Дайте мне меч, и я переверну мир! Том 2

Мы с Томашем переглянулись. И я понял, что Томаш всё равно будет пытаться меня убить, а потом скажет, мол, так и было.

— Я убью тебя, — одними губами произнес Томаш, помахивая мечом.

Я без лишних слов материализовал свой меч. Клинок хищно блеснул, отразив луч на краткий миг выглянувшего из-за хмари солнца. По толпе простолюдин прокатился восхищённый ропот.

Глаза у Томаша сверкнули завистью. Его железяка, при всей роскоши инкрустированной каменьями рукояти, заметно уступала моему клинку и в габаритах, и в балансировки, и в солидности.

— Захотел помериться писюнами? — нагло усмехнулся я. — Можешь считать, что я уже победил.

Томаш не выдержал такого надругательства над своими чувствами и со злобным воплем кинулся в бой. Ярость застилала ему глаза, поэтому я легко сумел уйти от его беспорядочных ударов.

И уже сам перешел в наступление. Томаш был противником на порядок выше Роджера — это ощущалось сразу и, если бы его не душили эмоции, то мне было бы куда труднее суметь достать его.

Я сделал выпад и уколол его в бедро, парень даже не почувствовал, что ранен, продолжая, как полоумный, яростно махать мечом. Так, что я едва, поспевал отбиваться.

Протрубил рог.

— Первая кровь! — торжественно объявил глашатай. — Ваша светлость, Томаш, вы будете продолжать бой?

— Да! — нетерпеливо прорычал Томаш.

Вновь зычно протрубил рог.

— Да будет так! — прогрохотал глашатай.

Я обманутый прошлой битвой с Роджером раскатал губу на то, чтобы перевести дух, однако перерывов в этом поединке не предполагалось.

Томаш вновь обрушил на меня град ударов.

Если сосредоточенности и концентрации ярость мешала, то вот к выносливости и силе она здорово прибавляла.

Я начал хорошо так сдавать. Слабость эта дебильная еще некстати накатила. И Томаш меня всё же достал, больно рубанув плечо. Я поморщился.

— Первая кровь! — вновь, как через вату, раздался голос глашатая. — Ваша светлость, Эрик, желаете сдаться?

— Нет! — стиснув зубы, выдохнул я.

И вновь мечи скрестились в дикой пляске. Металл лязгал о металл, выбивая искры. Толпа вопила, поддерживая своих любимцев, причём симпатии быстро менялись в зависимости от того, у кого было больше шансов одержать победу.

Дыхание не хватало, в боку кололо. Из-за чего происходящее размазывалось в пятна. Сокол упорно дремал во мне, не желая приходить на выручку. А мне не хватало сил и навыков для достойного отпора.

И вновь меня обжег удар Томаша, и вновь рог, и вновь вопрос глашатая.

И снова бой, я знал, что если Томаш, ранит меня в третий раз, то исход поединка будут, скорее всего, решать герцоги и определенно не в мою сторону.

Я буквально собрал всю силу и волю в кулак. Победа нужна была мне ни ради тщеславного желания быть признанным избранником, да, пофиг мне на этих засратых герцогов. Но Фил, Фил заслужил быть лордом.

И вдруг я почувствовал какую-то тяжесть в левой руке. Вначале сдрейфил, что это Томаш опять достал меня, потом понял, что нет, что-то другое.

Томаш немного отступил, видимо, тоже выдохся. Я, улучив момент, украдкой глянул на свою руку. Рука у меня оказалась в латной перчатке. Я был готов поклясться, что не надевал её.

Мы вновь скрестили мечи, и я испытал перчатку в деле. Тюкнув во время сближение ей Томаша по груди. Что-то страшно хрустнуло в рёбрах Томаша. Он, как пушинка, отлетел на пару метров, рухнул на землю и отключился.

Воцарилась гробовая тишина. Я, раскрыв рот, ошарашено смотрел на то, как к Томашу подбегает оруженосец и его отец, а так же глашатай и сэр Артур. Сейчас я надеялся только на то, чтобы парень был жив.

Я почувствовал, что меч и перчатка, как будто слегка примагничиваются друг к другу. Они вели себя, как давно не видевшиеся друзья.

— Откуда у тебя перчатка Триликого, Эрик? — удивился отец, вдруг оказавшийся рядом со мной.

Я погруженный в свои мысли не слышал, как он подошел ко мне и слегка вздрогнул от неожиданности.

— Я-то откуда знать могу? — раздраженно пожал я плечами, по суете вокруг Томаша понимая, что я, скорее всего, зашиб всё-таки этого дурака насмерть.

— После великой войны только меч выбирал себе избранника. Все остальные дары Триликого были сродни мифу. Они не проявляли себя в наш мир очень давно.

— Его светлость, Томаш потерял сознание и продолжать битву не может, –провозгласил глашатай.

Я вздохнул с облегчением, ну слава всем ликам Триликого, я не зашиб этого недотепу.

— Победа достается, его светлости, Эрику!

Толпа простолюдин радостно взвыла, зааплодировала. Знать же одарили меня разрозненными жиденькими хлопками и удивленными перешёптываниями и переглядываниями.

Я убрал меч, перчатка исчезла с моей руки следом.

Томаша погрузили на носилки и поволокли с поля боя. Стелла шла следом за поверженным братом и трогательно держала его за руку.