Даймон

Поистине, она — смертный грех! Причём в некоторых случаях в самом прямом, «смертельном» варианте. Ещё совсем недавно я несколько свысока посматривал на мою Леди, считая её неглупой правительницей, красивой женщиной — но уж точно не полководцем (камыши на берегу Буа!). А сам был готов примерить треуголку Наполеона, о чем даже умудрился написать.

Сегодня был большой бой. Хвала Творцу, что не я командовал нашим войском! Хвала Творцу, что леди Ньямоана не услышала моих советов, которые я, по своей самонадеянности, уже был готов ей дать.

Удалось смолчать. Мы победили.

Дело началось рано утром, в 7.45. Неожиданностью бой не был, разведчики ещё после полуночи сообщили о приближении большой колонны с севера. Именно колонны — на этот раз противник двигался достаточно организованно, выслав заставы и охранение. Пишу «противник», ибо среди врагов оказались представители нескольких местных племён и, что самое любопытное и важное, загадочные «гости» — нынешние хозяева земли Читабо. Узнать их очень легко, даже бросив беглый взгляд. Они были в мундирах, хорошо знакомых синих мундирах армии США.

О, дикая Африка! О, голые дикари! О, варварство и отсталость!

Нам навстречу шла рота, вооружённая мушкетами. Голые дикари двигались следом, но тоже в неплохом порядке. Всего нас встречало более чем тысячное войско. В довершение всего я увидел две пушки (!!!), правда, влекомые не лошадьми, как в американской армии, даже не мулами, а несколькими дюжинами крепких негров, на этот раз действительно голых.

Все это я наблюдал с невысокого холма, на котором разбила свой шатёр леди Ньямоана. Сама она устроилась на невысокой скамеечке, держа в руке уже знакомого мне лохматого зверька — шерстокрыла. Несколько мачака из числа старших командиров находились рядом. Мне нашлось место слева от Леди, прямо на земле, точнее, на маленькой рогожке. Я не жаловался, более того, почти сразу же вызвался лично направиться в передовую цепь, но леди Ньямоана пресекла мой порыв. «Ты нужен мне здесь, шотландец Ричард!» Спорить не стал, мой арсенал который я предусмотрительно захватил с собой, мог пригодиться в самом крайнем случае.

Мбомо я оставил в лагере со строгим приказом никуда не уходить и защищать — в случае всей той же крайней необходимости — нашу «семью». Сам я решил исполнить ту же миссию у шатра моей Леди.

На меня, впрочем, никто не обращал внимания. Бой начался, «они» быстро развернули роту мушкетёров в линию глубиной в три ряда (!), пушки стали на флангах. Остальные — толпа с копьями и луками — остались позади. Даже мне, человеку, далёкому от военной науки (и от треуголки старины Бони) стал ясен их замысел. Рота в синих мундирах отобьёт атаки и разнесёт наш строй, после чего толпа голых с копьями начнёт резню.

«Наш» (уж не мой, точно!) план был, напротив, далёк от понимания. Войско разворачивалось, словно собираясь атаковать. Мы идём в атаку на пушки?! Я был уже готов вскочить и объяснить леди Ньямоане, сколь опасны в чистом поле мушкеты и артиллерия против солдат, пусть и храбрых, но вооружённых по дикарски. Но, поглядев на Леди, необыкновенно спокойную и даже улыбающуюся, предпочёл смолчать.

Мы действительно атаковали. мачака, вооружённые мушкетами (их у нас три десятка), дали залп, и войско бросилаось прямо на строй в синих мундирах.

Остальное можно даже не описывать. В любом «африканском» романе всенепременно имеется глава о расстреле обнаглевших «дикарей» из европейского оружия. Грохот пушек, сухой треск мушкетных выстрелов, отчаянные крики раненых, бегство уцелевших, залитая кровью трава… Правда, имелись и некоторые отличия, весьма существенные. Наша солдаты — те, кого не скосили пули — не бежали, а отступали, готовые вновь атаковать.

Повиновались они беспрекословно — и так же беспрекословно умирали. «Солдат, не спрашивай!» Они не спрашивали.

Бой шёл уже около часа. Все это время леди Ньямоана оставалось на месте, поглаживая разомлевшего на солнце шерстокрыла. Лишь иногда она подзывала одного из мачака и что-то шёпотом ему приказывала. Как я понимал, речь шла об очередной атаке.

Вскоре стало ясно, что при всем видимом преимуществе противник далёк от победы. Мушкет — не лучшее средство для точной стрельбы, пушки же к нашему счастью заряжались отчего-то ядрами, а не картечью. Солдаты довольно ловко падали в траву, угадав по громкой команде момент следующего залпа. Но все равно, мы несли потери, и трава была красной, очень красной… Несколько раз я порывался воззвать к леди Ньямоане, дабы уговорить её увести войска, прекратив бессмысленное кровопролитие. К счастью, моя шотландская сдержанность победила.