Теперь я открыл папку Хардимена, положив оба дела рядом. В ходе судебного процесса защитник Хардимена доказывал, что его подзащитный в детстве страдал поражением нерва левой руки, что он плохо владел ею и поэтому никак не мог размахивать молотком, да еще и с такой силой.
Обвинение же указало на наличие в его организме фенциклидина, и судья с присяжными согласились, что препарат мог придать даже ослабленному человеку силы в десятикратном размере.
Никто не поверил заявлению адвоката о том, что содержание фенциклидина в крови Хардимена было незначительным по сравнению с его содержанием у Рагглстоуна и что Хардимен приправил его не «спидом», а смесью морфина и метиламфетамина плюс изрядное количество алкоголя, так что хорошо, если он мог держаться на ногах, а не то что устроить эту экзекуцию, требовавшую от палача недюжинных физических усилий.
Он сжег Рагглстоуна по частям в течение четырех часов. Начал со стоп, но когда огонь добрался до нижней части икр, он пригасил его и принялся за работу с помощью молотка, ножа для колки льда или острой бритвы, которые должны были пронзить тело Рагглстоуна сто десять раз, и слева, и справа. Затем он сжег нижние части икр и колени, пригасил пламя вновь, и все пошло по новой.
Обследование ран Рагглстоуна выявило наличие в них лимонной кислоты, перекиси водорода и столовой соли. Порезы лица и головы показали явное наличие в них двух косметических компонентов — крема «Пондс» и белого грима «Пенкейк».
Выходит, он красился?
Я снова заглянул в дело Хардимена. На момент ареста у него на корнях волос также были найдены следы белого грима, будто он стер их, но вымыть голову не успел.
Я пролистал дело Кола Моррисона. Он выехал из дома в три часа пополудни в тот хмурый день и направился на футбольный матч в Коламбиа Парк. Его дом находился примерно в миле от города, и когда потом полиция выявляла его возможный путь, то не нашла ни одного свидетеля, который бы видел Кола после того, как он помахал рукой соседу на Саммер-стрит.
Спустя семь часов он был распят.
Судебные эксперты утверждали, что Кол несколько часов пролежал на спине на каком-то коврике. Он был из разряда дешевых, разрезанный на неравные части, поэтому клочки ворса набились в волосы Кола. На ковре были также найдены остатки разлитого масла и тормозной жидкости.
Под ногтями его левой руки была найдена кровь группы А и вещества, из которых был изготовлен грим «Пенкейк».
Детективы моментально ухватились за женский след в этой истории и уже собрались искать женщину-убийцу. Но анализ волос и отпечатки ног быстро развенчали эту теорию.
Итак, грим. Почему Рагглстоун и Хардимен им пользовались?
Глава 27
Около одиннадцати я позвонил Девину и рассказал о гриме.
— В свое время меня это также озадачило, — сказал он.
— И что же?
— Разгадка пришла совершенно случайно. Оказалось, Хардимен и Рагглстоун были любовниками, Патрик.
— Они были гомосексуалистами, Девин, но это не означает, что они были трансвеститами. В их делах ни разу не упоминается, чтобы они когда-либо использовали грим.
— Не знаю, что и сказать тебе, Патрик. Как ни складывай, суть одна. Хардимен и Рагглстоун убили Моррисона, затем Хардимен прикончил Рагглстоуна, и даже если б у них на головах были ананасы и они носили красные чулки, это не меняет фактов.
— И все-таки в этих фактах что-то смущает, Девин. Я это знаю.
Он вздохнул.
— Где Энджи?
— Спит.
— Одна? — Он хихикнул.
— Что? — спросил я.
— Ничего.
На заднем плане я услышал гортанный хохот Оскара.
— Лучше выскажитесь, — предложил я.
После щелчка в аппарате послышался довольный вздох Девина.
— Мы с Оскаром заключили небольшое пари.
— По поводу чего?
— Тебя и твоей партнерши, точнее, сколько времени вы сможете пробыть вместе, пока не случится одно из двух.
— И что именно?
— Мое мнение — вы поубиваете друг друга, но Оскар считает, что к выходным вы будете трахаться как кролики.
— Превосходно, — сказал я. — Не пора ли вам, друзья, сходить на лекцию о политкорректности.
— У нас в управлении это называется «Диалоги о человеческом сочувствии», — сказал Девин, — но я и сержант Ли считаем себя вполне подкованными.
— Разумеется.
— Ты что, не веришь нам? — вмешался Оскар.
— О, нет. Вы прямо ходячая реклама человеческого сочувствия.
— Правда? — спросил Девин. — Слушай, а на баб это действует?
Закончив разговор с Девином, я позвонил Грейс.
Почти всю минувшую ночь я старался убедить себя, что Грейс — женщина выдержанная и трезвомыслящая, но мне все равно трудно было представить себе, как я объясню ей свое временное проживание вместе с Энджи. Я не принадлежу к числу мужчин-собственников, но тем не менее не представляю, как бы отреагировал, если бы Грейс позвонила мне и сообщила, что провела несколько дней в какой-то хижине с другом мужского пола.
Когда я позвонил, то не сразу перешел к делу.
— Привет, — сказал я.
Молчание.
— Грейс?
— Не уверена, что у меня есть желание разговаривать с тобой, Патрик.
— Почему?
— Ты сам знаешь, черт возьми.
— Нет, — сказал я, — не знаю.
— Если собираешься играть со мной в кошки-мышки, я вешаю трубку.