Дай лапу, дружище!

Начиная от Острова и до Невеля шоссе необыкновенно красиво, особенно в летнюю пору. Гигантские вековые ели и сосны подступают к обочинам, то и дело яркой синью сверкают из-за зарослей ольшаника и орешника большие и малые лесные озера. Асфальтовая серая полоса то взбирается на холм, увенчанный особенно рослыми деревьями, то скатывается в низину. В луговых низинах свежо белеют березы, нет-нет вклиниваются дубовые заросли. Эта постоянная смена лесов, полей, лугов, рек, озер радует взгляд, поднимает настроение. Сколько оттенков у хвойного леса, что опоясывает спокойные лесные озера! То нежно-дымчатые молодые остроголовые елки перемежаются с кружевной зеленью разреженных березовых рощ; то густо-коричневые сосновые боры на глазах меняют свой цвет, становясь нежно-оранжевыми, потом темно-зелеными; вот краски размываются, густеют, местами бледнеют и снова ярко вспыхивают щедрой палитрой, лишь вымахнет из-за белоснежного облака широкий солнечный луч. С вершины холма на миг необозримо открываются голубые, подернутые дымкой дали лесов и озер с отражающимися в них сугробами облаков. Иногда над озером увидишь чаек, вороны и сороки степенно отступают с шоссе на обочины. Бывает, заметишь ястреба над солнечной поляной, а еще реже — цаплю. Смотришь на всю эту переменчивую красоту и думаешь, как прекрасна наша Россия! Действительно, только на ее просторах могли родиться Пушкин, Тютчев, Фет, Есенин! Они глубоко и тонко понимали красоту родного края! И как ее воспели в веках! Конечно, многое безвозвратно ушло в прошлое, почти не встретишь сейчас тех богатых охотничьих угодий с непуганой птицей, не стало дичи, не стало и таких дремучих лесов, по которым пробирался на сером волке Иван-царевич. «Плакала Саша, как лес вырубали, ей и теперь его жалко до слез…» Плачь не плачь, а поредели наши великолепные леса, повывелись в них птицы и звери, исчезает из доступных туристам озер рыба. Хотя и много пишут о сохранении природы, но ни для кого не секрет, что наше зеленое богатство с каждым годом скудеет: тарахтят лебедки, гудят трелевочные трактора, со стоном падают красавицы ели, сосны, березы, осины. «Уходи с дороги птица, зверь с дороги уходи!..» И они уходят, зверь и птица. Что им еще остается? Но хорошо, если есть куда уйти, а если — некуда? Уходят в никуда. А это уже только на нашей совести. Не отстояли, не сберегли…

Я верю, что пройдет совсем немного времени и людям будет дико читать и слышать, что когда-то их предки из огнестрельного оружия убивали беззащитных животных и птиц.

Когда едешь один, хорошо думается. Глаза и руки автоматически выполняют свою работу: глаза оценивают обстановку, руки управляют баранкой.

Я подъезжал к Алоли. Это очень живописное местечко. По обе стороны шоссе вздымались красавицы сосны. Переехал через темную извилистую речушку, в кустах притаились лодки. Все это я вижу с высоты деревянного моста. Помню Алоль мальчишкой. Поселок стоял в сосновом бору. Сейчас и здесь поредел лес, зато появились дома из бетона. Вот ведь какая беда: большие да малые города давным-давно перешли на паровое отопление, а села, деревни до сих пор отапливаются дровами. И не предвидится никаких перемен. Люди, живущие в этих краях, по справедливости считают, что окрестный лес — это их законное топливо. Возле каждого дома, сарая белеют гигантские поленницы свежих березовых и сосновых поленьев. То тут, то там виднеются срубы из ядреных отесанных сосновых и еловых кругляшей. Веками рубили селяне лес, рубят на свои нужды и сейчас. А раз лес свой, под боком, то валят лучший. Кому нужен сухостой и гнилье?

Читаешь в газетах, мол, какие-то изуверы убили в заповеднике белого лебедя или срубили под Новый год в городе на площади молодую серебристую елку, радуешься, что негодяи получили по заслугам, а вот за чертой города жители сел и деревень испокон веку рубят лес, будто так и надо. У меня через дом живет сосед Петя. Где кончаются огороды и стоят бани, есть у нас зеленая лужайка — опушка соснового бора. На лужайке десятки лет стояли шесть великолепных сосен. На чистом месте деревья скорее растут. Как-то приехал весной и вижу: лежат они вповалку на земле, распиленные «дружбой» на мелкие чурбаки. Спрашиваю: «Зачем срубил? Так красиво было! Глаз радовали…» Отвечает: «В сенокос сосны затемняли лужайку, а мы на ней сено сушим». И весь разговор. Стукнуло в голову, мол, мешают — и срубил. Как говорится, и рука не дрогнула. Правда, раньше никому не мешали, ни его деду, ни отцу, а вот Пете вдруг помешали.

Глядя на него, другой односельчанин, Тихон, той же самой «дружбой» свалил три десятка молодых сосен, они, мол, загораживают солнце на картофельном поле…

Что имеем — не храним, потеряем — плачем!..

Считается, что без разрешения лесничества никто не имеет права срубить дерево, но еще не было случая, чтобы кого-либо в нашей местности оштрафовали за беззаконную рубку ценной древесины. Причем наша местность считается курортной зоной. За пять лет я не видел здесь ни разу лесника.